“Ничейная земля” (terra nullius). Еще Г.Гроций отмечал, что “ничья земля” приравнивается к территории противника по праву вести на ней военные действия[129]. Сегодня можно сказать, что правовой статус “ничейной земли” (terra nullius) определяется, во-первых, тем, что такие территории свободны для всеобщего пользования и эксплуатации всеми, и, во-вторых, сохранением правовой защиты мирового сообщества за лицами, на них проживающими. Отсутствие суверенитета какого-либо государства препятствием к тому не является. Государства могут осуществлять свою юрисдикцию в отношении физических и юридических лиц, находящихся на ничейной территории.

До Парижской конференции 1920 г. ничейной территорией были о-ва Шпицберген, что подтверждало соглашение между Россией, Норвегией и Швецией 1872 г. Коллективный договор от 9 февраля 1920 г. Великобритании, Дании, Италии, Нидерландов, Норвегии, США, Франции, Швеции и Японии закрепил за архипелагом Шпицберген суверенитет Норвегии (до второй мировой войны к договору присоединилось еще 25 государств, в том числе СССР).

Е. Административная территория

Конституционное право многих стран мира употребляет понятие “территория” применительно к своему внутреннему устройству.

В ст. 3 Федерального конституционного закона Австрийской Республики от 10 ноября 1920 г. было записано, что территория этого государства включает в себя территории самостоятельных земель (субъектов федерации). Аналогичная норма закреплена многими другими конституциями. Так, в соответствии со ст. 67 Конституции Российской Федерации ее территория включает территории ее субъектов. При этом ст. 9 Конституции России провозглашает, что земля и другие природные ресурсы используются и охраняются “как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории”, а ст. 131 Конституции, еще более расширяя содержание понятия “территория”, гласит, что местное самоуправление в России осуществляется “в городских, сельских поселениях и на других территориях” с учетом исторических и иных местных традиций. И далее: “Изменение границ территорий, в которых осуществляется местное самоуправление, допускается с учетом мнения населения соответствующих территорий”.

В США территориями изначально назывались все области, не имевшие в отличие от штатов самостоятельного правительства и управлявшиеся непосредственно администрацией США. Практика шла по тому пути, что все штаты, за исключением первых тринадцати, а также Техаса, Калифорнии и Западной Виргинии, были сначала территориями. Так, в 1876 г. среди отдельных административных территорий было восемь организованных территорий (Айдахо, Аризона, Вайоминг, Вашингтон, Дакота, Монтана, Новая Мексика, Юта) и две в тот момент еще неорганизованные территории (Аляска и Индейская территория).

Организованная административная территория управлялась на основе специальных законов, принятых федеральным конгрессом. Во главе исполнительной власти стоял назначаемый президентом США губернатор, ответственный перед федеральным правительством. Представительные органы государственной власти избирались населением, иногда имея право преодолеть вето губернатора на свои решения. Судьи назначались президентом США. В выборах президента США такие территории участия не принимали. С ростом численности населения и формированием социально-экономической инфраструктуры Организованные территории добивались принятия их в число штатов. Иногда этот процесс был длителен. Так, неоднократные обращения к федеральному конгрессу со стороны территории Юта долго оставались без ответа, поскольку конгресс добивался предварительной отмены на этой территории многоженства.

Неорганизованные административные территории США, ныне не существующие, управлялись назначенной президентом США администрацией и не имели собственных органов народного представительства (законодательных собраний).

Во французском административном праве среди юридических лиц, подчиненных режиму публичного права, помимо государства и государственных учреждений существует понятие территориального коллектива (ст. 72 Конституции Франции). Территориальные коллективы во Франции — это регионы, которые находятся между национальным уровнем — государством и местными уровнями — департаментами и коммунами[130]. Территориальный коллектив как разновидность административной территории подчиняется общим принципам управления. Территориальные коллективы во Франции делятся на два вида: во-первых, коммуны, департаменты и регионы, подпадающие под действие норм общего права, и, во-вторых, коллективы Парижского региона, Корсика, заморские департаменты и территории — то есть те, что имеют особый статус. Признаками территориального коллектива (а такое его определение стало традиционным с конца XVIII в.) принято считать его особый статус, территориальную подведомственность и общее целевое назначение[131].

От Франции идею территориальных коллективов унаследовал Алжир, национальное право которого определило коммуну как первичный территориальный, политический, административный, экономический, социальный и культурный коллектив (ст.1 Ордонанса № 67—24 от 18 января 1967 г., содержащего Коммунальный кодекс). Кроме того, здесь введено понятие вилайи как публичного территориального коллектива, наделенного правами юридического лица и финансовой автономией (ст.1 Ордонанса № 69—38 от 23 мая 1969 г., содержащего кодекс вилайи).

§ 2. Территориальные аспекты государственного суверенитета

2.1. Территориальный суверенитет

Компетенция государства в отношении его территории определяется прежде всего понятиями суверенитета и юрисдикции. Так, в Декларации о государственном суверенитете РСФСР (1990 г.) было заявлено: “Первый Съезд народных депутатов . торжественно провозглашает государственный суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики на всей ее территории .”, “Территория РСФСР не может быть изменена без волеизъявления народа, выраженного путем референдума”.

Суверенитет является не только исторической категорией, но и характеризует юридическую природу осуществляющегося государственного властвования, является тем необходимым критерием, который дает возможность отличить государство от других публично-правовых союзов, отграничить сферу властвования каждого государства как субъекта суверенной власти в пределах своей территории от сферы власти других государств[132]. Идея суверенитета, присутствовавшая уже в ранних теологических трактовках государства, специфически трансформируется в их современных вариантах. Так, в Конституции Исламской Республики Иран закреплено, что абсолютная власть над миром и человеком принадлежит Богу, который дал человеку власть над своей общественной жизнью, и никто не может отобрать у человека это Божественное право, не может поставить его на службу интересам какого-то человека или группы людей. Народ осуществляет это право, данное Богом, так, как это указано в Конституции (ст.56 Конституции ИРИ 1979 г.).

Теоретические споры вокруг проблемы суверенитета давно уже стали ключевым инструментом политического противоборства. В качестве примера В.Л.Цымбурский справедливо приводит попытку литовского ученого А.Бурачаса свести всю идею суверенитета к правам нации и личности, забыв и Ж.Бодена и всю историю этой идеи[133]. В контексте вполне конкретных политических интересов литовской политической элиты начала перестройки А.Бурачас утверждал, что суверенитет есть не что иное, как “совокупность полновластия нации и прав, гарантирующих независимость личности . Суверенитет нации выражается в первую очередь в возможностях ее свободного политического самоопределения, в правах нации на занимаемую ею испокон веков исторически сложившуюся территорию, ее природные и ископаемые ресурсы, также в верховенстве ее законодательства и избранной ею государственной власти, в национальном гражданстве”[134]. Таким образом, мы видим не только отождествление нации с этносом, отрицание по умолчанию суверенитета народа, но и растворение государственного суверенитета в том же суверенитете нации. Некий, не поддающийся определению “суверенитет” личности выдвигается при этом лишь декоративным прикрытием этно-национальных притязаний. А какова же при этом роль государства?