Теория права и государства; история права и государства; история политических и правовых учений
В советской теории право собственности государства на часть земли или всю землю в пределах государственной территории обычно выводилось из суверенитета государства, его правомочия суверенно устанавливать правовой режим земельной собственности, недр, природных богатств и др., уступать или обменивать отдельные части своей территории и т.п. Из суверенитета государства выводили его право национализировать расположенные на его территории имущество, производственные и иные объекты иностранных государств.
Существовали и иные концепции. Например, М.М.Козырь высказывал совершенно отличную от предыдущей точку зрения: “Территориальное верховенство не может рассматриваться как основание права государственной собственности на землю”[88].
В теории международной собственности (Лабанд, Розен, Цительман, Мартенс, Оппенгейм, Лаутерпахт и др.) территория государства представляет собой не внутригосударственную, а международно-правовую собственность государства. При этом вычленяются два аспекта:
— государственно-правовой, то есть власть государства в пределах своей территории, представляющей пределы распространения государственной власти;
— международно-правовой, то есть власть государства на определенную территорию, где территория выступает в качестве объекта права собственности в его гражданско-правовом смысле.
При этом территория рассматривается как арена властной деятельности государства для внутреннего права и как собственность государства для международного права. То есть в международных отношениях каждое государство выступает как собственник своей территории. Следовательно, государство не только осуществляет территориальное верховенство в сфере публичного права, но также обладает способностью распоряжаться своей территорией на международной арене как своей собственностью.
Подобные вещно-правовые взгляды, когда территорию относят к объектам публичного права, просматривались и у советских юристов-международников. Так, А.М.Ладыженский писал в 1948 г., что в международных отношениях государство “проявляет себя как собственник территории, когда заключает с другими государствами договоры о приобретении и уступке ее, об обмене отдельными ее участками, о сдаче или получении ее в международно-правовую аренду и т.п.”[89].
Б.М.Клименко в свою очередь решительно утверждал: “Поскольку определенная территория принадлежит определенному государству, постольку она является его собственностью. Эта собственность существенно отличается от понятия собственности во внутреннем праве. Она существует и рассматривается в плоскости международных отношений и международного права и в этом смысле может считаться международной”[90].
Подобная концепция была подвергнута критике рядом авторов (Н.А.Ушаков, Ю.Г.Барсегов, А.М.Турубинер) на основании того, что земля и территория не одно и то же. Можно говорить о государственно-правовой собственности на землю, но не на территорию[91].
Ю.Г.Барсегов, подвергнув в 1958 г. критике положение о том, что территория в СССР является объектом социалистической собственности, подчеркнул, что верховенство государства в пределах государственной территории носит публично-правовой характер, и государство, владеющее территорией от имени народа, не властно распоряжаться ею как своей собственностью вопреки интересам народа[92]. Аналогичную позицию заняли Н.А.Ушаков, Б.М.Клименко[93].
Природой территориального верховенства определяется назначение государственной территории быть не только пространственной сферой, в границах которой обеспечивается суверенное осуществление государственной власти, но и объектом суверенного властвования. Однако для обоснования суверенного правомочия государства распоряжаться своей территорией нет необходимости рассматривать ее как предмет права собственности.
1.3. Юридические характеристики территории
В юридической науке сложились разные подходы к пониманию территории. Объектная теория (Гейльберн, Зайдель, Цорн), старейшая по времени своего возникновения, рассматривает территорию как объект публично-вещного права собственности государства, строя на этом обоснование частноправовых форм приобретения территории. Пространственная теория территории (Блюнчли, Г.Еллинек, Л.Дюги, Ф.Ф.Кокошкин, Н.М.Коркунов, Ф.Лист) делала упор на том, что территориальное верховенство входит в сферу публичного права и не включает право частной собственности, каковым является земельная собственность. Территориальное верховенство как осуществление публичной государственной власти объявлялось ею правом не на территорию, а на население.
Если патримониальная теория (Оппенгейм, Донатти) понимает территорию как объект реального права собственности, отождествляет ее с государством, то среди получивших развитие в более позднее время теорий, умаляющих принцип территориальной суверенности, выделяются теория лимитированного пространства и теория компетенции. Представители последней (Г.Кельзен, Ж.Ссель, Ш.Руссо) понимали территорию как сферу пространственной компетенции государства. Близка к этому и теория лимитированного пространства[94].
Юридически корректное определение государства дано в ст. 1 Конвенции Монтевидео 1933 г. о правах и обязанностях государств. “Государство как субъект международного права, — говорится в Конвенции, — должно обладать следующими чертами: а) постоянным населением, б) определенной территорией, в) правительством, г) способностью вступать в сношения с другими государствами”[95]. Это определение используется при решении вопроса о том, соответствует ли то или иное образование критериям государства. Например, когда Палестинский совет в конце 1988 г. провозгласил суверенное Палестинское государство, это притязание было отвергнуто большинством западных правительств, сославшихся на критерии Монтевидео: Западный берег и полоса Газа были спорными территориями, не имевшими фактического палестинского управления. Аргумент чисто политический, ибо следовало признавать территорию Палестины незаконно оккупированной.
Факт территориального контроля реализуется в международной практике через признание. Территориальные организмы со стабильными и эффективными правительствами защищаются международным правом.
В сущности, аналогичные идеи были выдвинуты еще Г.Гроцием, который считал, что “власти обыкновенно подчинены двоякого рода предметы: во-первых, лица — этот предмет иногда достаточен сам по себе, как, например, толпа переселенцев на новые места — мужей, жен и детей; во-вторых, пространство, называемое территорией”[96].
Г.Гроций справедливо утверждал, что вряд ли возможно однозначно определить происхождение понятия “территория”, хотя и неизменно отмечал его государственно-правовой генезис. Происхождение “территории” от “устрашения врагов” (terrendis hostibus), по Флакку Сицилийскому, казалось ему не менее вероятным, нежели от “попрания” (terendo), по Варрону, или от “земли” (terra), по Фронтину, или от “права устрашения” (terendi jure), которым обладают должностные лица, по Помплонию[97]. И действительно, все эти аспекты государственной территории: “земля”, “попрание” чьей-то воли, чьих-то интересов, “устрашение” врагов — неизменно связаны с самим фактом властно организованной территории.
