У французских материалистов таким неизвестным носителем свойств выступает вещество тел, которое состоит из элементов или первичных веществ, обладающих свойствами протяженности, делимости, твердости, тяжести и т.д. как пишет Гольбах: «из этих общих и первичных свойств вытекают все другие свойства материальных тел» [19, с. 25]. Иначе говоря, исходным и всеобщим субстратом всех свойств в конечном итоге являются элементы или первичные вещества, которые Гольбах называет ещё «элементарными веществами», «началами», «молекулами вещества», «первоначальными частями материи».

Что собой представляют эти элементы сами по себе, какова их природа? На это Гольбах отвечает так: хотя человеку известны некоторые свойства элементов, тем не менее «мы не знаем элементов тел» [19, с. 25]. Не знаем потому, что последние отличны от своих свойств. Как носители свойств, элементы, или первичные вещества, у Гольбаха предстают предполагаемым неизвестным носителем качеств, без признания существования которого материалисты Нового времени никак не могли обойтись при составлении соответствующего понятия о материи, т.е. не могли при осмыслении природы последней не обращаться в той или иной форме к категории вещи.

Первичное вещество как всеобщий субстрат оказывается весьма похожим на апейрон Анаксимандра. Оно является носителем всех качеств бытия и в силу этого его собственная природа не может быть связана ни с одним из них. Именно поэтому природа вещества самого по себе остается неизвестной. Линия отрицания качества, выявившаяся у античных философов в ходе исследования первоначал, закрепилась у материалистов Нового времени, что выразилось в признании последними в той или иной форме неопределенного субстрата, бескачественного носителя соответствующих свойств, лежащих в основе бытия конкретных вещей.

Проблема соотношения вещи и свойства была одной из основных в философии Нового времени. Ее не мог обойти ни один философ. Если в античности различение и противопоставление свойств вещи самой вещи только намечалось, то в эпоху Нового времени в познании приобрели самостоятельное значение такие вопросы, как: тождественно ли изучение свойств познанию вещей? Может ли существовать вещь в себе, полностью свободная от всяких определений и свойств? Что более существенно для реализации бытия – вещь или свойство?

Попытки решения проблемы соотношения вещи и свойства можно обнаружить и в теории первичных и вторичных качеств (свойств), в которой рассматривался вопрос о том, все ли свойства принадлежат самим вещам; и у Беркли, который, отдав предпочтение свойствам, в рамках гносеологии свел вещи к свойствам.

Проблема соотношения вещи и свойства наиболее остро была поставлена Кантом. Главный недостаток кантовского понимания вещи в себе состоял в том, что в нем вещь в себе рассматривалась в качестве последнего и исходного начала, которому было противопоставлено все многообразие свойств.

Для метафизических материалистов единство мира заключается во всеобщности присущих материи свойств. Но этим, однако, снимался вопрос о возникновении качеств. Последние фиксировались мыслью, словно фотоаппаратом, в одном и том же количественном составе, в раз и навсегда заданном состоянии, поскольку только при таком условии можно выставлять соответствующие универсальные свойства в качестве основы единства многообразия форм внешнего мира.

Единство материи , таким образом, было куплено дорогой ценой , а именно ценой отказа от идеи развития, от признания качественных преобразований. Не следует это понимать в прямом смысле, т.е. так, будто материалисты Нового времени сознательно отрицали идею развития. При рассмотрении природы материи они исходили из тех представлений об объективной реальности, до которых дошло научное познание современной им эпохи. Поскольку в то время в центре научного познания находилось механическое движение, при анализе которого необходимо было отвлекаться от качественных изменений объектов, постольку качество вещей представало некоей неизменной, раз и навсегда данной сущностью последних. Поэтому единство мира понималось как простое тождество вещей по их общим свойствам, отражающимся в понятии материи. В этом, собственно, и заключался шаг вперед в развитии философского учения о материи. [5]

6. Достоинства и недостатки субстратного понимания материального единства мира.

а) По сравнению с мифологией, объяснявшей внешний мир посредством антропоморфизации, своеобразного наложения мира человека и человеческих отношений на мир эмпирически данных явлений и процессов природы, новый способ духовного освоения объективной реальности представлял собой значительный шаг вперёд. Если в мифологии, основывавшейся на фантазии и воображении, определяющей тенденцией в объяснении вещей являлось олицетворение природных явлений в виде богов, духов, демонов, сведение естественного к сверхъестественному, то с зарождением философии в познании внешнего мира утвердилось стремление объяснять природу вещей, исходя из рационального понимания самого естества последних. В этом отношении прав Гегель, который писал: «Философия есть развитие мысли в целостность по ту сторону чувственного и фантазии».

Ценность идеи апейрона Анаксимандра, выдвинутой им в целях осмысления сущности бытия, заключается прежде всего в том методологическом уроке, согласно которому понимание сущности бытия посредством образования формально общего понятия не приводит к теоретическому решению проблемы материи. Для этого нужен принципиально иной путь.

На место отрицаемого у первоначала качества атомисты ставят противоположную качеству определенность – количество, взятое в форме величины. Первоначало как вещь у них стало представляться посредством характеристик пространственно-количественной определенности. В этом заключается огромная эвристическая сила атомистической концепции, которая в античности нашла своё выражение, в частности в развитии математики. Так, математические понятия точки, линии, плоскости своими логическими корнями уходили в атомистическое учение. В Новое время атомизм стал отправной теоретической концепцией, в рамках которой развернулось опытно-экспериментальное научное исследование, связанное с раскрытием закономерностей механического движения естественных наук – механики, астрономии и др. в этой связи Гегель писал: «Атомистическая система, возрожденная в новое время, была руководящим началом разумного исследования природы» [Гегель. Сочинения, т. XI, c. 262]. Противопоставление качеству количества, содержавшееся в атомизме, было первой предпосылкой действительно научного познания того и другого.

Оценивая действительные заслуги философов-материалистов Нового времени, следует прежде всего отметить, что большим достижением в определении материи Гольбаха является то, что оно дается на основе выделения субъекта и объекта познания и фиксации их отношения. Представления материалистов Нового времени о материи сыграли огромную методологическую и мировоззренческую роль в прогрессе естественных наук, позволили дать более или менее удовлетворительный ответ на вопрос о том, в чем заключается единство мира.