Он считал, что надо поощрять в ребенке стремление высказаться о своих истинных чувствах, какими бы они ни были, и сделать это он должен на своем собственном языке детского сленга, богатого оригинальными идиомами. Ребенок должен «жить в звучащем мире». Ему надо разрешать постоять за себя, когда на него напа­дают, так как это естественная реакция человека. Иными слова­ми, действия ребенка не следует ограничивать жесткими оковами взрослой морали [33].

В конце девятнадцатого века в перестройке системы государственного образования, частных школ и учреждений высшего образования наблюдается ориентация на профпригодность и демократизацию, как в смысле доступности образования, так и в смысле методов обучения и организации учебного процесса. Дух прагматизма, конкуренции девятнадцатого века делает получение образования престижным и выгодным на пути к успеху и процветанию в капиталистическом обществе в равной степени, как для юношей, так и для девушек.

В то же время большое внимание, как в семье, так и в обучении уделяется развитию индивидуальных способностей ребенка. Все больше образовательная функция семьи и функция передачи культурного наследия переходит к государственным образовательным учреждениям и другим частным заведениям.

2.4. Политическая роль семьи

2.4.1. Послереволюционный период

Первая половина XIX века. Эпоха Единения

Революция придала новый политический смысл домашней жизни, подняв роль женщины до определенного статуса в новом по­литическом порядке. Общественная жизнь была формальным сосредоточием «свободы», ареной, на которой одержимость и мастерство могли получить признание. Не имея доступа к этой сфере, значительно расширившейся в XIX веке, женщины создали новую форму об­щественной жизни. По-разному и в разной степени практически все группы женщин - средний класс, иммигранты, представи­тельницы трудового класса и черного населения — посредством добровольных ассоциаций выражали свои интересы и организо­вывали общественную деятельность. Благодаря этому нашли свое общественное выражение частные перспективы и ценно­сти, часто вопреки сопротивлению мужской элиты. Благодаря этому сохранились и приобрели политическую силу такие вытес­нявшиеся из господствовавшей политической культуры нравст­венные ценности, как сострадание и справедливость.

С первых дней, когда американские женщины играли роль помощников по ведению домашнего хозяйства, до борьбы за республику в эпоху революционных преобразований, полити­ки феминистских реформ XIX века и борьбы за определение места женщины в общественной жизни и равенство полов на современном этапе они постоянно оспаривали и пытались зано­во определить границы общественной и личной жизни. Амери­канские женщины пытались привлечь внимание, прежде всего к проблемам, тесно связанным с домашней жизнью, — таким, как здравоохранение, образование и благотворительность. Они втор­глись в сферу общественного труда, работая вне стен дома в качестве наемных работников.

На основе политического опыта женщин в эпоху Революции возникли новые представления об их политических способностях. Теперь власти не могли уже удержать женщин от участия в социальной жизни. С начала XIX века добровольные организации, мужские и женские, составляют один из основных аспектов американской жизни.

В мае 1834 года небольшая группа женщин собралась в Третьей пресвитерианской церкви Нью-Йорка с тем, чтобы создать национальную женскую организацию против проституции, двойной морали и других проявлений безнравственности. В течение десяти лет было образовано более 400 филиалов американского женского общества реформы морали [18, 82].

Движение за трезвость против невоздержанного употребления алкоголя также являло собой попытку установить контроль над поведением мужчин. Но самым политизированным из всех реформаторских течений стал аболиционизм – движение протеста против рабовладения, который возник в начале тридцатых годов на основе идей и методов евангелизма.

В 1833 году в Филадельфии было организовано женское общество борьбы против рабства. Члены общества действовали в союзе с мужчинами-аболиционистами с требо­ванием немедленно и бескомпромиссно положить конец рабству в округе Колумбия, который подчинялся Конгрессу, филадель­фийское общество при посредничестве уже существующих женских организаций способствовало созданию целого ряда женских ассоциаций, выдвигавших ту же программу. В конце 1836 года в Нью-Йорке состоялся национальный съезд женщин-аболиционисток, который продемонстрировал весь размах женского движения за отмену рабства. Посредством составления петиций тысячи женщин реализовывали свои поли­тические права. В процессе этой деятельности они изучили по­литический механизм и методы ведения политических дебатов. В хранилищах Национального архива и сегодня можно найти сотни тысяч женских подписей, собранных с 1834 по 1943 год, что является живым свидетельством деятельности женщин, со­образной их убеждениям [12 ,18].

Участие в реформаторских движениях развило в женщинах чувство сестринской солидарности и выкристаллизовало общую цель. Оно помогло им в приобретении важных навыков полити­ческой деятельности, таких, как составление уставов, выборы правления, организация собраний, сбор денежных средств, при­ем новых членов, голосование, планирование и координация раз­личного рода кампаний. Лидеры движения считали, что женские школы и реформаторские организации не более чем расширили круг традиционных обязанностей женщин по отношению к де­тям и соблюдению морали. Однако надо признать, что новой практикой воспитания детей и общественным определением мо­рали женщины видоизменили само отношение к традиции, фактически же женщины буржуазного сословия привнесли в понятия «общественная» и «частная» жизнь новый смысл. По мере того как сферы деятельности мужчин и женщин все силь­нее отдалялись друг от друга, отношения между полами стано­вились более сложными. Участием в ассоциациях женщины стремились наполнить новым содержанием семейную жизнь и взять на себя еще и социальную роль: проводить определенную политическую линию в семье, исходя из своей нравственной миссии и используя свое влияние. Деятельность женских ассо­циаций смыкалась с подобной же деятельностью мужских сою­зов (речь идет опять-таки о представителях среднего сословия).

В связи с тем, что между занятиями мужчин и женщин обо­значилась резкая разница, а активность женщин подрывала по­пулярную идею добропорядочной семьи, в 1830 году вспыхнули новые дискуссии по «женскому вопросу». В этот момент проблема социальной роли женщины стояла особенно остро еще и по­тому, что подверглась переосмыслению социальная роль муж­чин. Например, юридические нововведения, касающиеся прав собственности замужних женщин, размыли традиционные пат­риархальные прерогативы — новые законы диктовались рыночной экономикой, где господствовали мужчины.

Денежный оборот и поток конкурирующих друг с другом товаров по-новому стратифицировали общество, подорвав ста­рые методы заключения сделок на основе личных контактов. Кредиты и займы, как и новые юридические нормы, вытеснив из общего права феодальные принципы, стали плотью и кровью экономики. Тот факт, что замуж­ние женщины, согласно общему праву, не могли владеть или распоряжаться собственностью, порождал целый ряд проблем. А то, что это было нарушением широко пропагандируемых основных прав человека (прав на жизнь, свободу и собственность по определению Джона Локка), не принималось во вни­мание: ведь большинство мужчин были твердо убеждены, что женщина должна принадлежать семье и подчиняться мужу. Тем не менее, когда являлся долговой инспектор, он мог кон­фисковать имущество не только мужа, но и жены, и семья оставалась нищей. Вдовы все чаще оказывались без средств к существованию и вынуждены были жить на общественные пожертвования — их бедственное положение стало еще одной причиной для пересмотра законодательства.