Динамика повествования «Утопии» развертывается через противопоставление господствующих порядков и идеального общественного устройства. Речь в «Утопии» идет не о каком-нибудь абстрактном государстве: перед нами Англия начала XVI века и ее жизненные проблемы. Огораживания, сгон несчастных арендаторов с земли, которую обрабатывали их отцы и деды, бесконечные лишения и нищета. Зверские законы против бродяг, не повинных в своем бродяжничестве, разбои, смертная казнь. С другой стороны, как проявление резкого социального контраста, неуместные излишества в еде и чрезмерная прихотливость в одежде лордов и высшего дворянства, священников, войска и челяди. Множатся притоны, игорные и публичные дома, свидетельствующие о глубоком моральном упадке. Мору кажется, что все можно направить по иному руслу, но не средствами обычной политики, вызывающей отвращение. Нельзя ли стать советником какого-либо великого государя и внушать ему «надлежащие честные мысли»1? Мор приходит к подготовленному всем ходом раздумий решению: преградой на пути к справедливости и счастью стоит частная собственность. В идеальном государстве Мора люди равны во всех отношениях, не исключая ни экономического, ни политического. Образ нового общества предстает как противоположность старого, разъедаемого язвами собственности. Но Мор рисует конкретную картину идеального общества, не утаивая никаких сомнений: «Никогда нельзя жить богато там, где все общее. Каким образом может получиться изобилие продуктов, если каждый будет уклоняться от работы, так как его не вынуждает к ней расчет на личную прибыль, а, с другой стороны, твердая надежда на чужой труд дает возможность лениться?»2. Отмена частной собственности в Утопии, вообще-то говоря, не новость. Самое главное в фантазии Мора, где он пошел дальше требований плебейских масс, это организация производства. Для того чтобы все получили все необходимое, оно должно быть произведено. Мор рисует картину трудового общества, в котором нам не трудно подметить многие наивности и несообразности.

1,2. Т. Мор Утопия Москва «Мысль» 1978

При чтении «Утопии» возникает ощущение того, что идеальное общество есть законченное совершенство и все жизненные трудности разрешены здесь навсегда. Идеал «Утопии» разрушает застойность средневекового мышления и создает предпосылки исторического взгляда на человеческое общество.

Уже в эпоху Реформации она получала резко противоположные оценки. Приверженцы Реформации, например У. Тиндел и первый переводчик «Утопии» на английский язык Р. Робинсон, даже упрекали Мора в непоследовательности, измене здравому смыслу и лицемерии за его последующую прокатолическую позицию. По мнению историков протестантской ориентации у автора «Утопии» черты «изуверства и безжалостного фанатизма»1 уживались с гуманистическими идеалами.

И в XIX, и XX веке историков не переставал занимать вопрос: в какой мере коммунистический идеал «Утопии» выражал собственные убеждения Мора? Следует ли вообще принимать всерьез «Утопию»? Для католических историков гуманистическое свободомыслие Мора долгое время оставалось загадочным феноменом. Для них он только и мог представлять интерес как «святой, а «Утопия» с ее проповедью веротерпимости и идей "коммунистической общности" воспринималась не более как шутка, игра ума»2. Историки же либерально-протестантского направления рассматривали «Золотую книжечку» как «подлинное выражение взглядов Мора»3. В 30-е годы XIX века, начиная с Р. Чемберса в т. н. буржуазной западной историографии четко обозначилась тенденция толковать «Утопию» в консервативном духе, как «произведение, порожденное средневековьем, прославляющее монастырский аскетизм и корпоративный строй феодального общества – монастырская идея в действии»4. Позже Р. Джонсон и Г. Гербрюгген, оспаривая Чемберса, полагали, «что основу идеального устройства «Утопии» составляет этика, рассматривающая добродетель как жизнь в согласии с природой и подчиняющаяся диктату разума»5. Гербрюгген решительно опровергал также концепцию тех историков, которые рассматривали «Утопию» как источник социалистических и коммунистических идей, а самого Мора зачислили в основатели утопического социализма (Ф. Энгельс, В.И. Ленин, К. Каутский, Р. Эмис, В.П. Волгин). Как полагал Гербрюгген, «Мор нарисовал утопийское государство для того, чтобы как в зеркале показать недостатки и злоупотребления, господствующие в действительном мире. Идеальность Утопии лежит в «нигде», и людям, несмотря на все их попытки, этой идеальности не достигнуть»6.

1 – 6. И.Н. Осиновский Томас Мор Москва «Мысль» 1985

«В приписываемой Мору концепции невозможности совершенства в этом мире, где ход истории в конечном счете осуществляется по приговору Божьему, Гербрюгген видел влияние христианской этики. А Дж. Эванс в статье «Царство внутри «Утопии Мора» утверждал, что Мор меньше всего касается идеального политического строя, но более всего – состояния человеческого духа, или того, что Христос определил, как главное в Новом завете, провозгласив: «Царство Божие внутри нас». По его мнению, основная тема «Утопии» не столько радикальное изменение существующей политической системы, сколько изменение человеческого духа и обращение его к идеалам Христа»1.

Из сказанного ясно, что для понимания гуманистической концепции Мора наряду с социально-политическими проблемами «Утопии» важно в большей степени учитывать именно ее этические и религиозные аспекты. Эта задача стала особенно актуальна в современных условиях, т. е. в условиях полного краха попытки переноса утопической идеи из мечты в реальность коммунистическими фанатиками. И, как бы там ни было, этот спор можно завершить цитатой, приписываемой неким обобщенным "буржуазным" исследователям, что: «Утопия» «возможно, и содержит кое-какие собственные мнения Мора, однако нет способа узнать, какие являются его собственными, а какие нет»2.

1, 2. И.Н. Осиновский Томас Мор Москва «Мысль» 1985

Заключение

Да, трудно представить более противоречивую, контрастную судьбу, чем судьба Томаса Мора. Выходец из семьи потомственных юристов, он сделал невиданную политическую карьеру от члена парламента до лорд-канцлера Англии. И это в век мздоимства и злоупотреблений, бескомпромиссно отвергая все предложения о личном обогащении.

Суть своего таланта, своего призвания сам Мор видел именно в писательском труде. И хотя литературное наследие его не столь уж велико, влияние его было огромным. Миниатюрные комедии, сатиры, эпиграммы, стихотворения. Жизнеописание одного из величайших деспотов, обитавших когда-либо в Вестминстерском дворце – «История Ричарда III», – дает ему основание именоваться отцом новой английской прозы и станет одним из источников гениальной драмы Шекспира. Но истинную, не меркнущую славу принесла ему «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове «Утопии».