Во время процесса, проводимого Военной кол­легией Верховного суда, под председательст­вом В. В. Ульриха с 19 по 24 августа 1936 года, обвиняемые «признались» в том, что они орга­низовывали убийство Кирова, готовили убийст­во Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошило­ва, Чубаря, Косиора, Эйхе и других руководи­телей партии и правительства.

Зиновьев показывал: убийство Сталина пла­нировалось во время VII конгресса Коминтер­на, проходившего в 1935 году в Москве, или на первомайском празднике на Красной площади. «Злодеи» якобы встали па путь организации шпионажа и диверсионных актов. «Они гото­вили поражение СССР в случае нападения на него империалистов, .они стали презренными слугами и агентами немецко-японских фашис­тов». Это была чудовищная ложь, признания, выбитые недостойными приемами. Никаких ве­щественных доказательств, документов заме­ститель прокурора А. Я. Вышинский не предъ­являл, да они и не требовались суду В. В. Уль­риха. Все обвинения базировались только на показаниях самих обвиняемых, добытых на­сильственным путем. Защитники не были при­глашены дли защиты обвиняемых. Правда, на третий день процесса из Парижа, на имя председателя Совнаркома была получена телеграм­ма: «Несмотря на то, что обвиняемые — Зиновь­ев и его товарищи — всегда были злейшими врагами Социалистического Интернационала и Международной федерации профсоюзов, мы не можем воздержаться от просьбы, чтобы им бы­ли обеспечены все судебные гарантии, чтобы им было разрешено иметь защитников, совер­шенно независимых от правительства, чтобы им не был вынесен смертный приговор . Председа­тель Социнтерна Де-Брукер. Председатель меж­дународной федерации профсоюзов Ситрин». Адвокаты «шпионов», «убийц», «троцкистско-зиновьевских* предателей» были поставлены к позорному столбу и, конечно, не допущены к защите. Хотя процесс был объявлен, «откры­тым», доступа туда фактически не было. «Наbes corpus akt», документ, обосновывающий презумпцию невиновности .

Только один обвиняемый — И. Н. Смирнов — отвергал большинство предъявленных ему об­винений. Но его «уличили» перекрестным до­просом с помощью Мрачковского, Евдокимова, Бакаева. Евдокимов заявлял, что он бандит, фашист, агент гестапо. Мрачковский называл себя предателем, достойным смерти. Бакаев признавал, что он виновен в убийстве Кирова. Каменев заявлял, что он предпочитает смерть тюрьме. Зиновьев признавал свою вину. Каме­нев говорил об опасности термидорианства в стране, как это было во время Французской ре­волюций. И хотя веских доказательств вины обвиняемых, документов на суде так и не бы­ло предъявлено, Вышинский требовал расстре­лять всех как «бешеных собак». Все обвиняе­мые были приговорены к расстрелу. Под при­говором подписались: В. Ульрих, И. Матулевич, И. Никитченко. По всей стране прокатилась волна «одобрения» беспощадного приговора. Газеты призывали к разоблачению замаскиро­ванных врагов-троцкистов, писали, что враг по мере роста наших сил не становится более руч­ным и безобидным. Наоборот, чем безнадежнее будет положение врагов, тем охотнее они будут хвататься за «крайнее средство» в борьбе с Со­ветской властью .

25 августа 1936 года в «Правде» появилось. короткое сообщение о том, что Президиум ЦИК СССР отклонил ходатайство о помиловании осужденных и все они расстреляны. Первым был расстрелян лейтенантом Васюковым Каме­нев. Он молча шел на казнь. Зиновьев перед расстрелом бился в истерике. Он был застрелен лейтенантом Евангуловым.

Высказываются версии: на суде были под­ставные лица, а не настоящие обвиняемые, что у некоторых из них отвалились бороды, усы, не были похожими голоса, фигуры. Сталин любил не просто убывать, а наслаждался муками своих будущих жертв, Зиновьева, Каменева он знал лично люто их ненавидел и не мог себе отказать в удовольствии садистской расправы над противниками.

Конечно, Сталин не мог простить Каменеву его выступление на XlV съезде партии. «Мы против того, говорил тогда Каменев,— чтобы создавать теорию „вождя". Мы против того, чтобы Секретариат фактически объединял и политику, и организацию, стоял над политиче­ским органом . Я пришел к убеждению, что тов. Сталин не может выполнять роли объеди­нителя политического штаба». Этим высказы­ванием Каменев подписал себе смертный при­говор. После этих слов Каменева делегаты съезда поднялись со своих мест и восторженно кричали «Сталина! Сталина!». Многие из них будут репрессированы через несколько лет как и сами Каменев и Зиновьев.

13 июня 1.988 года Пленум Верховного Суда СССР отменил приговоры но делу Зиновьева, Каменева и их товарищей, осужденных • в 1936 году2Z.

Поскольку Сталин посчитал, что Ягода недо­статочно активно разоблачал деятелей троцкистско-зиновьевского блока, Генсек, В. Молотов и А. Жданов — решили заменить его и назначить руководителем карательных органов Н. И. Ежо­ва. 10 июля 1936 г. ОГПУ было реорганизовано в Народный Комиссариат внутренних дел. При НКВД было создано Особое совещание — вне­судебный Орган. В его состав был введен и про­курор, СССР. Были совмещены и «меч закона» и «надзор» над ним. Этот «меч» был превращен в меч беззакония.

Во главе НКВД был поставлен Ежов. По-ви­димому, его встреча со Сталиным состоялась в 1928 году, во время поездки Генсека в Сибирь. Он понравился Сталину своей исполнитель­ностью и в 1930 году был назначен на пост-за­ведующего Распредотделом и Отделом кадров ЦК ВКП(б), Этот пост обеспечивал Ежову ог­ромное влияние —от него зависели многие назначения и перемещения.

После XVII партсъезда карьера Ежова стала еще более блистательной — он стал заведую­щим промышленным отделом ЦК, заместителем Председателя КИК, членом Оргбюро ЦК. В

1935 году он стал одним из Секретарей ЦК ВКП(б) и председателем КПК. В 1!Ш-

1936 годах Сталин поручил ему в ЦК осуще­ствлять контроль за деятельностью ОГПУ, а затем НКВД. Ежов активно участвовал в под­готовке процесса над Зиновьевым и Каменевым, присутствовал на допросах, отдавал по указке Сталина распоряжения ответственным сотруд­никам НКВД.

С приходом Ежова в органы пришли новые сотни людей. Многие заместители Ягоды и его сотрудники были удалены из НКВД и арес­тованы. Но часть людей Ягоды, хорошо знав­ших специфику работы карательных органов — Л, Заковский, С. Реденс — родственник Стали­на, М. Фриповский, Г. Люшков и многие дру­гие остались на своих местах. Сталин усиливает и драконовские юридические законы, или точ­нее, узаконивает беззаконие и произвол.

Так, по постановлению президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года срок следствия устанавливается до 10 суток; вручение обвини­тельного заключения за сутки до суда; предус­матривалось исключение из процесса «сто­рон» — прокурора и адвоката; отмена кассаци­онного обжалования приговора и даже просьбы о помиловании — немедленный расстрел. Но и этого показалось мало. По предложению Кага­новича было введено внесудебное рассмотрение дел с применением высшей меры. Молотов по­шел еще далее: учитывая большое количество дел, предложил вообще «судить» и расстрели­вать по спискам. А Сталин будет просто приказывать убивать сотни тысяч людей без вся­ких правовых обоснований или соблюдения за­конов.