Наряду с переселением крестьян и казаков, осуществлявших земле­дельческую колонизацию, развивалась и так называемая неземледельче­ская колонизация за счет притока ремесленников, рабочих-отходников, каторжан и ссыльных различных категорий, демобилизованных нижних чинов армии и флота и т. д. Еще в начале 1860-х гг. была предпринята попытка за счет казны переселить на Амур 712 «водворяемых рабочих». Однако опыт оказался неудачным и больше не повторялся. Открытие зо­лотых месторождений вызвало приток не только предпринимателей, но и рабочих из ближайших сибирских губерний, а также из самых отдален­ных мест России. Если в первые годы эксплуатации месторождений ра­бочих можно было нанять «не иначе как с задатком», то уже в 70-е гг. появляются рабочие-«самоходы», которые прибывали на прииски за свой счет, причем даже из таких отдаленных губерний, как Нижегородская, Пермская, Вятская, Самарская, Саратовская и др. Голод и разорение российской деревни, усилившиеся в 90-е гг. и совпавшие со строительст­вом Транссибирской железнодорожной магистрали, заметно повлияли на усиление отходничества: неземледельческий отход составил 33,5% пере­селенческого движения в Амурскую область. Этот миграционный поток влиял на рост населения городов, железнодорожных поселков п рабочих слобод.

В 90-е гг. начинает практиковаться массовое контрактование квали­фицированных рабочих в Европейской России. На строительство Уссу­рийской железной дороги было нанято и привезено 850 рабочих. Адми­нистрация Владивостокского порта таких способом нанимала мастеровых с Невского и Балтийского заводов Петербурга, доставляла специалистов из Севастополя, Воткинска, Москвы, Одессы, Екатеринослава, Нижнего Тагила и т. д. Для эксплуатации КВЖД, Уссурийской и Забайкальской железных дорог переводили транспортных рабочих из Европейской Рос­сии.

На Дальнем Востоке, имевшем большую концентрацию войск, еже­годно увольнялись в запас тысячи солдат и матросов, часть из которых оставалась в крае на постоянное жительство. В 90-е гг. роль этого ис­точника в колонизации Дальнего Востока стала возрастать в связи с принятием в 1893 г. закона, предоставившего пожелавшим остаться де­мобилизованным вопнам ряд ль1'):. В 1897 г. в Приамурском генерал-губернаторстве насчитывалось более 15 тыс. запасных. Ушедшие в запас солдаты и матросы оседали преимущественно в городах, пристанционных и рабочих поселках, а также (хотя и в значительно меньшей мере) в сельских поселениях, приписываясь к крестьянским обществам.

Царизм рассматривал ссылку и каторгу не только как способ наказа­ния и перевоспитания, но и как форму колонизации. С 1869 г. местом ссылки и каторги официально признается о-в Сахалин, сюда отправлено 800 осужденных. )А первая партия ссыльнокаторжан (80 человек) достав­лена на остров еще в 1861 г. для работы на каменноугольных копях в Дуэ. С 1880 по 1900 г. на Сахалин прибыло 24730 каторжан. Наряду с каторгой существовал еще один вид штрафной колонизации — ссылка па поселение. Много ссыльных было сосредоточено на Сахалине, в Забайкалье, Сибири. Хотя ссыльнопоселенцев приписывали к сельским обществам и старались «посадить на землю», подавляющее их большин­ство не могло завести собственное хозяйство и существовало за счет про­дажи своей рабочей силы. 80% ссыльных были одиноки и редко жили в местах приписки, уезжая в поисках заработка в города, большие селе­ния, на прииски. Ссылка в Амурскую область и Южпо-Уссурийский край фактически не практиковалась, по сюда прибывали ссыльные из Забай­калья п с Сахалина. В 1900 г. эта категория населения Приамурского генерал-губернаторства распределялась следующим образом: в Амурской области — 3438 человек, в Забайкальской — 14 239, в Приморской — 4000 и на Сахалине — 15 220 человек, т. е. в составе населения их доля со­ответственно была равна 1,8; 2,3; 1,4 и 39,7%".

По сравнению с переселенческим движением роль штрафной колони­зации невелика. Подневольный труд каторжан не был эффективным, а годы пребывания на каторге подрывали здоровье заключенных, делали их неспособными к тяжелому физическому труду. Бывшие каторжане за­частую вновь становились на путь преступления (преступность среди ссыльнопоселенцев была в 6 раз выше, чем среди других слоев населе­ния . В конечном счете политика царизма, рассчитанная нато, что каторга и ссылка причедут к заселению и освоению территории Сахалина закончилась полным провалом.

Общие результаты переселенческого движения на Дальний Восток в пореформенный период были таковы: с 1861 по 1901 г. в край прибыло

заимочная форма землепользования. Право первого захвата и право силь­ного способствовали сосредоточении в руках состоятельных засельщиков лучших и больших участков общинного надела. Так, например, в с. Черемховском Ивановской волости Амурской области девять богатых крестьян захватили 2250 дес., т. е. по 250 дес. на семью; в старожиль­ческих селениях появились домохозяева, имевшие по 2—3 заимки общей площадью в 400—500 дес.

По мере проникновения товарно-денежных отношений в деревню за­житочные казаки и крестьяне. начинали пользоваться, кроме захвата, правом купли-продажи пашен. Так, выселившиеся из ст-цы Черняевской Амурского казачьего войска казаки продали свою землю односельчанам по 15 р. за десятину, в ст-це Ермаковской земля продавалась по 7,5— 8 р. за десятину.

Первые ограничения общиной захватного пользования землей наблю­даются в 90-е гг. XIX в. Сначала они коснулись ставших дефицитными участков целинных земель. Затем появилась необходимость делить еже­годно между семьями сенокосы. Захватное пользование покосами сохра­нялось в северных лесных районах Амурской, Забайкальской и Примор­ской областей. Наконец, в связи с расширением зажиточными слоями де­ревни запашек и увеличением потока переселенцев встал вопрос о перио­дических переделах земли. Крестьяне с. Грязнушка Амурско-Зейской во­лости Амурской области в 1891 г. поделили полевой надел по бойцам (т. е. по числу работников, несущих крестьянские повинности) на 15 лет, а жители с. Тамбовка в 1898 г. произвели раздел земли на 12 лет по 75 дес. на двор. Однако до начала XX в. систематических переделов земли в большинстве сел не было.

В связи с тем что крестьяне были неравномерно обеспечены землей, а многие селения не имели леса и других угодий, на Дальнем Востоке получила развитие аренда земель, отведенных под казенно-оброчные статьи. В начале 90-х гг под казенно-оброчные статьи в Забайкальской области отведено 56,6 тыс. дес., арендовано 1800 дес. пашни. В более значительных размерах забайкальские крестьяне арендовали у казны се­нокосы. В конце 90-х гг. на казенных землях собирали около 1 млн пу­дов сена, уплачивая от 26 до 41 к. за десятину. В Амурской области в 1898 г. в аренде находилось 11 754 дес. казенных земель, в Приморской области — 8684 дес.

Однако на Дальнем Востоке аренда была распространена значительно меньше, чем с центральных губерниях страны. Зажиточное крестьянство или повес обходилось без аренды надельных земель, или арендовало их в небольшом количестве .На это обратил внимание В. И. Ленин, подчерк­нув, что в Сибири зажиточный крестьянин не покупал и не арендовал землю, а захватывал ее и сдача-аренда носила здесь характер соседских обменов.