Духовно-нравственная требовательность уступает место благоговению в стихотворениях, обращенных к А. А. Тургеневой, взаимоотношения с которой Белый рассматривает не только в интимно-личном плане, но и в плане всеобщем, вселенском, духовном, в результате чего на нее ложится отсвет Жены, облеченной в Солнце «Солнечность» становиться и её свойством, лирического героя, о чем в стихотворении «Асе» (сентябрь 1916) сказано так:

Уже бледней в настенных тенях

Свечей стекающих игра.

Ты, цепенея на коленях,

В неизреченном — до утра.

Теплом из сердца вырастая,

Тобой, как солнцем облечен,

Тобою солнечно блистая

В Тебе, перед Тобою — Он.

Ты — отдана небесным негам

Иной, безвременной весны:

Лазурью, пурпуром и снегом

Твои черты осветлены.

Лазурным утром в снеге талом

Живой алмазник засветлен;

Но для тебя в алмазе малом

Блистает алым солнцем — Он.

Знаки «небесного» в земном — солнечность, лазурь и пурпур, знакомые еще по первой книге Белого «Золото в лазури» (1904), здесь становится атрибутами женственности, соприкасающейся, с другой стороны, и с миром природы (талый снег, весна, ландыш: «Ты вся как ландыш, легкий, чистый .»). Однако, в отличие от Блока, сама по себе природа у Белого не излучает свет и может только восприниматься в прямом или отраженном свете находящегося вовне духовного источника. Так стихотворение, тоже озаглавленное «Асе» и тоже относящееся к сентябрю 1916 года, начинает­ся следующей зарисовкой природы:

Те же — приречные мрежи,

Серые сосны и пни;

Те же песчаники; те же —

Сирые, тихие дни;

Те же немеют с отвеса

Крыши поникнувших хат;

Синие линии леса

Немо темнеют в закат.

Этот русский деревенский пейзаж, серость и «немота» которого под­черкнуты «немотой» хат с поникнувшими крышами, напоминает пейзажи «Пепла», которые, в отличие от пейзажей Блока, не были связаны с мо­тивом женственности и излучаемой им поэзией. Теперь же и в стихах Белого свет женственности встает над русской землей, хотя пока еще не внося в восприятие русской природы поэтических мотивов и воздействуя главным образом на душевное состояние лирического героя, позволяющее ему в прошлом чувствовать грядущее, а в грядущем — отблеск про­шлого:

А над немым перелеском,

Где разделились кусты

Там проясняешься блеском

Неугасимым — Ты!

Струями ярких рубинов

Жарко бежишь по крови:

Кроет крыло серафимов

Пламенно очи мои.

Бегом развернутых крылий

Стала крылатая кровь:

Давние, давние были

Приоткрываются вновь.

В давнем — грядущие встречи;

В будущем — давность мечты:

Неизреченные речи,

Неизъяснимая — Ты!

Только через душевное состояние лирического героя мотив женст­венности воздействует на его восприятие природы, которая приобретает в этом восприятии поэтические черты, как, например, в стихотворении «Утро» (ноябрь 1917), но поэтичность Белого не содержит в себе той природной, чувственной «влаги», которая характерна для поэтичности Блока: у Белого и поэтическое в природе, точнее - отблеск поэтического, лежащий на природном мире, имеет серебристую, золотую, огненную окраску:

Над долиной мглистой в выси синей

Чистый–чистый серебристый иней.

Над долиной, - как извилины лилий,

Как извилины лебединых крылий.

Молньями как золотом в болото

Бросит очи огненные кто – то.

Золотом хохочущие очи!

Молотом грохочущие ночи!

Заликует, - все из перламутра

Бурное, лазуревое утро:

Протекут в излучине летучей

Пурпуром предутренние тучи.

Конечно, восприятие природы в этом стихотворении обусловлено и общим, «раскаленным» восприятием родины, которая теперь преображалась в огне революции.

Искры, способной зажечь огонь российского и вселенского преобра-жения, преображения прежде всего духовного, у Белого нет и в мотиве женственности, который 9 рассматриваемом стихотворении представлен не прямо, а косвенно, подразумеваясь в связи с образом России, которая в поэме «Христос воскрес» будет названа «невестой» и «облеченной солнцем Женой». «Огневая стихия» России воспламеняется не изнутри, а свыше и извне. Активным носителем духовного преображения у Белого является мужское напало, воплощенное в лирическом герое его поэзии» то есть практически в самом поэте, пророке и певце «огневой стихии», причем это духовное динамическое начало привносится тоже извне, пере­ходит от духовных отцов, постигается через учителей и их учения, обобщающие в себе духовно - нравственный опыт человечества (Платон, Вл. Соловьев, Р. Штейнер и др.). Дух, внедряющийся в эмпирическую действительность извне и свыше, воспламеняет не только Россию - «Мессию грядущего дня», призванную, по убеждению Белого, зажечь в свою очередь во всем мире революцию духа, но и самого поэта:

«И ты, огневая стихия,

Безумствуй, сжигая меня,

Россия, Россия, Россия—

Мессия грядущего дня!»

Такое «сжигание» себя ради преображения России и всего мира было для Белого своеобразной формой духовно-нравственного самопо­жертвования во имя всеобщего, коллективного возрождения, средством духовно-нравственного служения народу, требующим в определенном смысле отрицания своего «я» во имя <мы», столь характерного в разных проявлениях для революционной поэзии 1917—1921 годов. В отличие, например, от Маяковского или пролетарских поэтов, отрицание своего «я» у Белого не означало сведения значимости всего личного и интимного к нулю, а означало очищение «я» от всякого рода эгоизма и такое само­пожертвование, которое бы способствовало пробуждению духовно-лич­ностного начала и человеческого достоинства в других людях.

Поиски духовной красоты.

Идею духовного преображения в годы революции индивидуального «я» и, как говорил сам Белый, «Я» коллектива души народа, души человечества»1.

Раскрывая идейную связь поэмы «Христос воскрес» с предшествующей поэзией Белого, Т. Хмельницкая справедливо отмечала: «Для Белого Христос тема не новая. Еще в «Золоте в лазури» в цикле 1903 года «Вечный зов», всплывает образ распятого Христа, < .> отождествленного с лирическим «я» поэта. Весь раздел «Багряница в терниях» развивает этот смысл. И дальше, в «Пепле», тема миссии и «второго пришествия» сплетается у Белого с темой пророка, причем образ этот двойственен, противоречив, он и провидец и безумец.

В поэме, - продолжает исследовательница, - образ Христа – уже не субъективный символ личного сознания поэта. Он объективируется, расширяется на большие события, происходящие в мире».

Тема преображения человека и мира, общее для русской поэзии революционной эпохи 1917 – 1921 годов раскрывается в поэме Белого не в социальном плане, а в плане духовно – нравственном. В самой сюжетно – композиционной структуре произведения, основанной на перенесении евангельской легенды в современную действительность, поэт стремился подчеркнуть значимость и активность духовно – нравственного преображения современной действительности.

После поэмы «Христос воскрес» Белый довольно долгое время не обращался к стихам. Только в июне 1921 года он начал писать поэму воспоминание «Первое свидание», а еще через год создает свой последний сборник стихов «После разлуки».