казака, почувствовавшего, что он совершил подлое дело, выдав несчастную женщину. По мнению Толстого, казак поступил гадко не потому, что по натуре был недобр, а потому, что привык легко повиноваться.У Толстого каждая деталь “ весома “, выполняет важную функцию в обнаружении психологического состояния Лифанова .Толстой стремился показать пробуждение истинно человеческого начала в душе Лифанова, простого человека, который должен был почувствовать мерзость своего поступка. Этот мотив раскаяния представляется Толстому особо важным.

Большое внимание Л.Н.Толстой уделил сцене расправы с восставшими поляками.В первый момент возникает представление о том,что он строит ее на описании Максимова. Вот как эта сцена выглядит у Максимова:

“День, назначенный для экзекуции.7 марта 1837 года, был морозный: на площади, засыпанной снегомпоставлены были два

тысячных батальона солдат, вооруженных палками такой толщины, чтобы три могли войти в дуло ружья . Первым повели Шокальского с обнаженную по пояс спиною, с привязанными к прикладу ружья руками, за которые держались два унтер-офицера. Находившийся при экзекуции доктор заступился за собрата и, идя сзади него, шептал солдатам бить легче, иметь сострадание:“бессилен и хвор, не выдержит .” Последним водили Сироцинского.Подходя к рядам, крепительных капель он не принял. Когда услышал приказ начинать, — стал говорить на распев покаянный псалом. Слабый, исхудалый в заточении, Сироцинский наказания не выдержал”1

Однако Толстой изменяет форму повествования. Рассказ о наказании поляков шпицрутенами вложен Толстым в уста вымышленного персонажа — Росоловского, который якобы сам

присутствовал при экзекуции.Толстой оживил сцену, усилил эмоциональный колорит, приблизил ее к читателю. Росоловский рассказывает так, что читатель зримо представляет себе ужасный ритуал,то,что видит и чувствует рассказчик и что испытывает слушающая Росоловского Альбина .

Этот эпизод рассказа однако заслуживает более присталь- ного внимания.

Глава II. Художественные параллели (статья “Николай

Палкин” и рассказ “После бала”).

Эпизод, описывающий наказание пленных поляков имеет

весьма любопытную предысторию. Впервые он появился в статье Л.Н.Толстого “Николай Палкин”, написанной в 1886 году,то есть за двадцать лет до публикации «За что?».О подробностях жесто-кого наказания шпицрутенами,писатель узнал, когда вместе с Н.Н.Ге-младшим и М.А.Стаховичем шел пешком из Москвы в Ясную Поляну. На ночлег остановились у 95-летнего солдата, который и рассказал им эту историю. Хотя сам Толстой никогда не был свидетелем такого наказания, рассказ произвел на него огромное впечатление. Лев Николаевич в тот же день сделал наброски статьи в своей записной книжке.

Статья “Николай Палкин” представляет собой диалог между

автором и солдатом, который постепенно переходит размышления

лирического героя о событиях тех лет.

Эпизоды о наказании пленных в статье “Николай Палкин” и

в рассказе “За что?” имеют много общего. Сравним их:

”Николай Палкин”(1 эпизод) “За что?” (2 эпизод)

Он рассказал о том, как водят Два батальона солдат стояли в два

несчастного взад и вперед меж- ряда длинной улицей, у каждого

ду рядами, как тянется и пада- солдата в руке была гибкая палка

ет забиваемый человек на шты- такой высочайше утвержденной

ки, как сначала видны кровя- толщины, чтобы три только могли

ные рубцы, как они перекрещи- входить в дуло ружья. Первым по-

ваются, как понемногу рубцы вели доктора Шакальского. Два

сливаются, выступает и брыз- солдата вели его, а те, которые бы-

жет кровь, как клочьями летит ли с палками, били его по оголен-

окровавленное мясо, как оголя- ной спине, когда он ровнялся с ни-

ются кости, как сначала еще ми. Я видел это только тогда, ког-

кричит несчастный и как по- да он подходил к тому месту, где я

том только охает глухо с каж- стоял. То я слышал только дробь

дым шагом и с каждым ударом, барабана, но потом, когда стано-

как потом затихает, и как док- вился слышан свист палок и звук

тор .подходит и щупает пульс, ударов по телу, я знал, что он под-

оглядывает и решает можно ли ходит. И я видел, как его тянули за

продолжить мучения или до- ружья солдаты, и он шел, вздраги-

дать удары потом. Того, кто не вая и поворачивая голову то в ту,

может больше ходить, кладут то в другую сторону. И раз, когда

на шинель и несут в госпиталь, его проводили мимо нас, я слышал

чтобы подлечить, а потом про- как русский врач говорил солдатам

должить избиение1 . “ Не бейте больно, пожалейте.”

Но они все били, когда его провели

мимо меня второй раз, он уже не шел сам, а его тащили. Страшно было смотреть на его спину. Я за-

жмурился. Он упал, и его несли.

Потом повели второго. Потом

третьего, потом четвертого. Все

падали, всех уносили- одних за-

мертво, других еле живыми, и мы

все должны были стоять и смо-

треть. Продолжалось это шесть

часов2

Очевидно, что второй эпизод производит более сильное впечатление. Как уже говорилось ранее, это достигается в первую очередь благодаря тому, что сцена наказания передается от первого лица.Росоловский- свидетель этих жестоких событий. Он описывает страдания людей настолько правдоподобно, что

создается впечатление что все происходит на наших глазах. Росоловский передает не только чужие чувства, ощущения, но и свои, и это еще больше сближает читателя с несчастными пленными.

Изображение в первом эпизоде физических страданий уступает по своей силе второму эпизоду. Во втором эпизоде автор описывает не столько телесные, сколько душевные страдания. Пленники с невероятным мужеством переносят истязания. Никто не молит о пощаде, не кричит, не плачет, не выдает своих мучений. Яркий образец такой стойкости и выносливости — Сироцинский. « Последнего повели самого Сироцинского. Я давно не видал его и не узнал бы, так он постарел. Все в морщинах бритое лицо его было бледно- зеленоватое Тело обнаженное было худое, желтое, ребра торчали над втянутым животом. Он шел так же, как и все, при каждом ударе вздрагивая и вздергивая голову, но не стонал и громко читал молитву .”1 Это как бы обобщенный образ всех пленных поляков.

Неоднократное использование слова “потом” создает ощущение бесконечности наказания. Усиливают трагизм сцены (2 эпизода) многие детали: дробь барабана, свист палок, звук ударов по телу. Каждое слово у Толстого обладает необычайной выразительностью и емкостью. Так, в рассказе есть чрезвычайно

знаменательный по своему смыслу эпитет: “гибкая палка такой

высочайше утвержденной толщины .”1 Он включен Толстым с определенной целью — указать, что деспотизм и жестокость идут от самого царя, определяются самодержавной системой. Указание, что толщина шпицрутенов была утверждена самим царем, основано на документальных данных. Известно, что Толстой был знаком с запиской Николая I, в которой со всеми подробностями был предначертан царем обряд казни декабристов. По поводу этой записки Толстой с возмущением писал, что “это какое-то утонченное убийство”2 .