Достоверно известно, что Толстой не был знаком с его дневниками. Вот что отметил в связи с этим Л.Большаков, изучив множество документальных данных: ”Вчитываясь в архивные страницы, сопоставляя почерпнутое из них с тем, что знакомо по рассказу Л.Н.Толстого, не можешь отрешиться от мысли: писатель не только знал исторические материалы, но и знал их во всех деталях. До того глубоко проникал он в события прошлого, в души человеческие, до того точно восстанавливал, “угадывал неведомое”1 Говоря иными словами, изучая реальные события, Толстой “реконструировал” характеры людей далекого времени, поражающие своей точностью и правдивостью. Одно явление (изучение источников) связано у него с другим (с глубокой психологической правдой рисуемых им лиц).

Работа Б.Бялокозовича — одна из немногих, в которых затрагиваются вопросы творческой истории рассказа. В связи с этим возникает необходимость подробнее исследовать не только то, как Толстой работал над произведением, что было толчком к его напи- санию, какие материалы и источники изучались писателем. Не менее пристального исследования требуют к себе и художественные произведения Толстого, которые расширяют устойчивые представления о творческой истории рассказа и которые могут помочь глубже постичь пути, какими писатель шел к своему рассказу.

Особого внимания в плане исследования творческой истории “За что?” заслуживают “Сибирь и каторга” С.В.Максимова и рассказ В.Даля “Ссыльный”.Если книга С. В. Максимова давно известна,как источник,которым пользовался Толстой (хотя с точки зрения твор ческой истории произведения она всё ещё недостаточно изучено),то рассказ В. Даля нигде даже не упомянут.

Глава1.Роман С.В.Максимова”Сибирь и каторга”и рассказ

В.Даля”Ссыльный”

Проблема творческой истории произведения как аспект научных исследований впервые была изложена Н.К.Пиксановым в 1922 году1 . В 1928 году была опубликована его монография “Творческая история “Горя от ума”.

По мнению ученого, наиболее точное и единственное понимание литературного произведения возможно только при изучении его творческой истории. Творческую историю дает целостное изучение всех “дробных материалов” (всего того, что обычно составляет содержание “примечаний” в комментированных изданиях), “раскрытие изначальных замыслов произведения, исследование путей и приемов их творческого воплощения, анализ колебаний, исканий, достижений и заблуждений, развития языка, стиля, образов, композиции, идейности, лиризма”2 . Идея творческой истории, конечно, не исключает из изучения окончательный текст, который является последним звеном в цепи текстов и творческих усилий писателя. “Он не будет понят как следует без сопоставления с ранними фазами произведения, но и все предыдущие этапы творческого пути не будут поняты как следует без завершительного момента”без окончательного текста”, — пишет исследователь.

Творческую историю Н.К.Пиксанов объявил телеоло- гической,целеустремленной, направляемой волей автора. Н.К.Пиксанов соглашается с В.М.Жирмунским и другими литературоведами, рассматривающими тезис о телеологии, в том, что художественные средства в произведении подчиняются определенному заданию, которое осуществляется художественным приемом или стилем;что понятие приёма — понятие телеологическое, и делает вывод: “Таким образом, для поэтики, кроме дескрипции и классификации, выдвигается третья задача: выявить внутреннюю телеологию или мотивацию поэтических средств и их конечного результата — поэтического произведения. Именно не только отдельных средств и частичных приемов, но и произведения в целом. Недостаточно установить телеологию эпитетов, метафор, вообще мелких стилистических единиц и форм, — необходимо воссоздать телеологию основного замысла, общую конструктивную целесообразность, преднамеренность…Для теоретиков поэзии привычно применить и здесь тот же прием,что и в описании и классификации, то есть статарное изучение печатного дефинитивного поэтического текста. Несомненно, что пристальное изучение такого текста, соотношение его с другими произведениями того же автора, перекличка одинаковых примет и приёмов во всех печатных текстах поэта — все это может дать основание для угадывания

художественной телеологии, для ее реконструкции исследователем. Но этот прием недостаточен, гадателен и сильно окрашен субъективностью . У нас есть иной, надежный способ обнажения художественной телеологии: изучение текстуальной и творческой истории произведения по рукописным и печатным текстам”1

Б.В.Томашевский поверг сомнению утверждение Н.К.Пиксанова, что изучение творческой истории может вскрывать внутреннюю телеологию художественного произведения. По мысли Б.В.Томашевского, внутренняя целеустремленность (телеология) художественного приема не совпадает с личными намерениями автора, “поэтому вовсе не намерения автора и вовсе не тот путь, которым автор дошел до сознания произведения, дают ему смысл…Произведение создает не один человек, а эпоха…Автор во многих отношениях яв-ляется только орудием”2 . Исследователь полагает, что “важно не то, куда целит автор, а куда он попадает”3 . По этим соображениям Б.В.Томашевский отказался признать за творческой историей зна-чение “самостоятельной научной дисциплины”. Однако, важны и намерения, и результат труда художника. Д.С.Лихачев, например, справедливо считает, что факт изменяемости авторского намерения не снимает необходимости

его изучения. Отдавая должное “эпохе”, исследователь не соглашается с утверждением Б.В.Томашевского, будто произведение создает не один человек, а эпоха:”эпоха помимо человека ничего создать не может, эпоха действует через человека и его намерения”1 .

Начинание Н.К.Пиксанова и разработанная им методика творческой истории послужили стимулом и образцом для других подобных исследований. В настоящее время книги и статьи, посвященные данной проблеме, составляют довольно обширный свод работ. Но очень немногие из них восстанавливают творческую историю произведений Л.Н.Толстого.

Рассказ “За что?” был написан в 1906 году.Как уже говорилось

ранее его сюжет,заимствованный из книги С.В.Максимова

«Сибирь и каторга»,и был положен Толстым в основу рассказа .

20 января 1906 года он начал писать “За что?”, работа над

которым продолжалась до 2 марта. Дневники Толстого сохранили

следующие записи о работе над этим сюжетом. 22 января :

“Вчера и третьего дня писал рассказ из Максимова. Начало

недурно, конец скверный”2 . 30 января:”Немного продолжал

рассказ — лучше”3 . 2 февраля:”Писал “За что?” Один день

порядочно, но все не могу кончить”4 . 6 февраля:”Нынче немного

поправил “За что?” порядочно”1 .10 февраля:“Писал “За что?” Нехорошо”2 . 18февраля:”Все исправляю “За что?”Медленно, но становится сноснее”3 . 2 марта:”Поправлял за это время “За что?”и отослал набирать”4 .Упоминания о работе над новым рассказом находим так же и в письмах Толстого к младшей дочери Александре Львовне, находившейся тогда за границей. 22 января Толстой писал ей:”Написал маленький рассказ, который Ю.И.Игумнова переписывает, и я, вероятно,буду еще много поправлять”5 .К этому же периоду относятся следующие записи в “Яснополянских записках” Д.Маковицкого, касающиеся создания рассказа. 21 января:”Лев Николаевич вынес из кабинета толстую тетрадь в кожаном переплете и дал Ю.И.Игумновой переписать то,что он писал “без складу и ладу”, как он сказал”6 . 22 января:“Лев Николаевич просил меня найти путь от Уральска до Саратова. Спрашивал, надо ли переезжать реку Урал? Сколько верст будет?”7 . Под 1 февраля Маковицкий записал следующий разговор Толстого с С.А.Стахович:”Читали вы Максимова знаменитую книгу “Сибирь и каторга”?Историческое описание ссылки и каторги до нового времени.Прочтите.Какие люди ужасы делают! Животные не могут этого делать, что правительство делает” 1 . Толстой просит Маковицкого узнать о пределах местности, в которых происходило Польское восстание 1830 года,а также поручил написать Бодуэну де Куртенэ, чтобы тот прислал историю восстания, написанную с польской точки зрения.