Через несколько дней в музее побывал генерал-лейтенант Масленников. Он заботливо расспросил, в чем нуждается «Домик», распорядился, чтобы его обеспечили топливом. Сердечную заботу проявил генерал и по отношению к племяннице Лермонтова – Е.А. Шан-Гирей. Ей, тяжело больной и очень в то время нуждавшейся, он передал ценную продуктовую посылку. В книге музея сохранилась сделанная генералом Масленниковым запись: «Красноармейское спасибо скромным русским людям – патриотам нашей Родины, сохранившим святыню русской культуры от вандалов-фашистов и не давшим осквернить Лермонтовский музей-домик».

В «Домик» шли и шли советские воины . Среди них были известные деятели культуры, советские писатели, военные журналисты. 13 января оставил в книге отзывов свою запись писатель В. Закруткин.

О горячей любви к Лермонтову, ко всему, что у людей связано с его именем, говорит в своей записи известный украинский поэт Любомир Дмитерко.

Командиры и рядовые воины считали долгом посмотреть, как сохранился музей.

Записи в книге отзывов (их было множество), выражали радость по поводу сохранения музея, благодарность за его спасение и свидетельствовали о том, как дорог народу этот уголок земли.

О том, что музей сохранен, сообщила всей стране периодическая печать. Первым откликом прессы была напечатанная 14 января 1943 г. в газете Северо-Кавказского фронта «Вперед, за Родину!» корреспонденция Ник. Ротина «Снова начинается жизнь», написанная, как помечено автором, в Пятигорске 11 января.

В этом же номере газета поместила заметку сотрудников музея «Миновали черные дни», в которой кратко рассказывалось о событиях в жизни «Домика», связанных с периодом оккупации.

Писатель Анатолий Калинин посвятил освобождению Пятигорска большую статью «Пятигорская ночь». Она была опубликована 30 января 1943 года в «Комсомольской правде». А. Калинин подробно рассказывал о бесчинствах оккупантов в Лермонтовской усадьбе, о работе маленького коллектива музея .[43]

История сохранения «Домика Лермонтова» привлекала внимание печати и волновала советских людей и много времени спустя. В 1944 году – 3 августа – о музее писала «Комсомольская правда» в статье «У подножия горы Машук». В № 14 – 15 журнала «Огонек» за этот же год был напечатан очерк И. Роста «В «Домике Лермонтова». Очеркист выражал искреннюю радость, что «домик поэта уцелел, что экспонаты, которые так дороги русскому человеку, не разграблены немецкими варварами .»

О тех же волнующих чувствах, о гордости за национальную святыню русского народа продолжали свидетельствовать и записи в книге посетителей.

А сколько писем получал музей в те годы! Писем, наполненных тревогой за «Домик».

Вот что писал ленинградский художник В.Л. Бреннерт: «Надеюсь, хоть и трудно надеяться на это, что Лермонтовский домик стоит на месте . Будьте добры, ответьте мне».

«Ночью передавали первые ужасные вести из Пятигорска. Неужели разрушен и растащен Лермонтовский домик?» – написал из Дербента 18-го января 1943 года художник А.А. Мытников.

Старый друг музея, композитор Л.И. Рабинович, много сделавший для обогащения экспозиции музея, просил ответить как можно скорее, что с «Домиком». Лермонтоведы Эйхенбаум, Мануйлов, Пахомов, Иванова, Андреев-Кривич, Толстая, Прокопенко по телеграфу запрашивали о судьбе «Домика».

Но беспокоились не только лермонтоведы и люди искусства.

«Уцелел ли «Домик» или грязный сапог растоптал эту святыню? Прихожу в ужас от мысли, что музей перестал существовать, – писал 10 января 1943 года, накануне освобождения Пятигорска, друг музея В.Н. Свищев. – Хотя нас разделяет ещё линия фронта, но я уверен, что день-другой .» На этом письмо обрывается. В этот же день автор письма был убит. Кто-то из фронтовых друзей Свищева, или, может быть, неизвестный почитатель «Домика» переслал это письмо в музей и сообщил о гибели автора.

Фронтовики-пятигорцы, узнавая из газет, от родных, что «Домик Лермонтова» цел, поздравляли коллектив музея, писали о своей радости. «Я считал, что «Домик Лермонтова» уничтожен», – писал сержант А.С. Попов. – И как же я был рад, когда от родных узнал, что «Домик» цел».

Многие запрашивали о своих семьях, о родственниках. Привожу лишь несколько писем. Письмо лейтенанта П.Ф. Козубенко: «За 8 месяцев я не получил ни одного письма. Мать осталась в Ростове, а жена с детьми эвакуировалась в Ессентуки . Убедительно прошу съездить в Ессентуки… узнать о судьбе моей жены и детей. О результате прошу сообщить мне, что бы ни случилось с ними трагического. Не стесняйтесь, пишите прямо и откровенно. Я с первых дней войны на фронте и достаточно закален, чтобы встретить и перенести мужественно всякие ужасы». Доктор Стоянов, эвакуированный с госпиталем в Сибирь, запрашивает, жива ли его жена, Амитов из Омска просит разыскать его родных в Горячеводске и сообщить им его адрес. Найдите . Сообщите .

Искали. Находили. Сообщали.

«Домик» тем временем продолжал получать взволнованные письма, принимать посетителей. О любви к поэту говорил голос всего народа.

Даже на иностранцев «Домик», овеянный славой великого русского поэта, производил глубокое впечатление. В апреле 1945 года в Пятигорске побывала председатель Британского комитета «Фонд помощи России» Клементина Черчилль, знакомившаяся с постановкой лечебного дела на Кавказских Минеральных Водах. Г-же Черчилль был показан «Домик Лермонтова» как достопримечательность города.

Ознакомившись с «Домиком», она записала в книге:

«Этот маленький домик, полный одухотворения, где ваш знаменитый поэт провел несколько счастливых дней, произвел на меня незабываемое впечатление, которое я увезу с собой на Родину».

Секретарь комитета г-жа Джонсон, сопровождавшая Черчилль, записала: «Я счастлива, что побывала в доме одного из самых знаменитых сынов России».

XXI

С 1 января 1945 года «Домик» был переведен на республиканский бюджет, в ведение Комитета по делам культурно-просветительных учреждений. Это укрепило материальное положение музея, дало реальную возможность широко развернуть научно-исследовательскую работу и развить издательскую деятельность, что в свою очередь поднимало значение «Домика» как научно-исследовательского учреждения.

В развитии научной работы музея большую роль сыграл научный сотрудник Сергей Иванович Недумов. Своими архивными розысками он внес солидный вклад в советское лермонтоведение. Лермонтоведы недаром назвали его «архивное сердце».

В 1946 году состоялось решение Пятигорского горсовета о присоединении к Лермонтовской усадьбе «верзилинского» дома, на пороге которого Мартынов вызвал Лермонтова на дуэль.

Дом был занят коммунальными квартирами. Только при помощи таких горячих почитателей Лермонтова, какими были первый секретарь горкома КПСС П.М. Копейкин и инструктор того же горкома Д.Н. Каминский, удалось безболезненно провести переселение одиннадцати семей.

Теперь «Домик» мог быть превращен в мемориальный музей.

В 1948 году, когда в «верзилинском» доме открылось литературное отделение музея, «Домик» был освобожден от экспонатов, рассказывающих о жизни и творчестве Лермонтова[44]. Дверь в «пятую» комнату из спальни Столыпина была заложена, а ведущая в кабинет Лермонтова восстановлена[45]. Последний приют поэта стал мемориальным музеем.