Кто же посещал «Домик Лермонтова» в те первые годы существования музея?

Журналист М.О. Пантюхов вспоминает, как он в 1926 году зашел в «Домик» и, заинтересовавшись дореволюционными книгами для записи впечатлений, получил и просмотрел «целую охапку книг, толстых, выцветших, в потрепанных переплетах .»[31]

«Мне сейчас, конечно, очень трудно вспомнить все то, что я перечитал в этих книгах, написанных в разное время, разными людьми, разными почерками, – пишет М.О. Пантюхов. – Но общее впечатление у меня осталось такое: большинство дореволюционных записей говорит о том, как, в сущности, мало знали, ценили и уважали великого поэта. Большинство записей сделано школьниками, гимназистами, реалистами, кадетами, и в них хрестоматийный Лермонтов. Вот одна из записей, запомнившаяся мне: «По небу полуночи ангел летел и тихую песню он пел» . Подпись – гимназист 6-го класса, и следует фамилия.

Ни одного слова о Лермонтове, о своих чувствах, о своем впечатлении. Этакое убожество мысли!

В других записях школьники писали несколько лучше, подробнее, цитировали стихи Лермонтова, но и в этих записях Лермонтов не выходил за рамки хрестоматий, рекомендованных министерством народного просвещения для школ.

Вспоминается запись двух офицеров Нижегородского полка, которые, выражая, сожаление о смерти Лермонтова, одобрительно похлопывали его по плечу за то, что он поступил по долгу чести, как настоящий нижегородец, и что они, поэтому, гордятся им.

Но вот крепко врезавшаяся в память запись в книге не то 1912, не то 1913 года.

Красивым, четким, канцелярским почерком записано: «Сего числа «Домик М.Ю. Лермонтова» посетил его высокопревосходительство министр земледелия с супругой. Его высокопревосходительство остался очень доволен осмотром. Адъютант штаб-ротмистр .» и дальше собственноручная запись супруги царского министра; «Ах, молодежь, до чего доводит ваша горячность и легкомысленность. Об этом говорит трагическая судьба поэта-офицера Лермонтова .»

Характеристика посетителей «Домика» в годы 1912-1915, данная г. Пантюховым, в общем, верна. Ведь его посетителями были, главным образом, лица, приезжавшие на Кавказские Минеральные Воды кто для лечения, а кто просто, чтобы поразвлечься. Они заходили в «Домик» чаще не потому, что их влекла туда любовь к поэту, а чтобы отдать дань времени.

Трудовая интеллигенция, хорошо знавшая и горячо любившая поэта, не очень часто попадала тогда на курорты, потому в «Домике» ее бывало немного. Такие посетители, как профессор Семенов, журналист Яков Львов, артист студии Станиславского Литвинов были исключением, и не они определяли массовый облик посетителей «Домика».

Простым же трудовым русским людям курорты были совсем недоступны. Они и не знали «Домика».

В этот период бесхозяйственного состояния Лермонтовской усадьбы Кавказское горное общество не переставало заботиться о том, как бы вывести ее из тяжелого положения. По его инициативе в конце 1915 года был создан организационный комитет. На комитет возлагались надежды, что он сумеет найти выход из создавшегося тяжелого положения. Для заведования «Домиком» был избран специальный попечитель.

Сначала комитет состоял только из членов Кавказского горного общества, но в следующем, 1916 году, он пополнился представителями от города и от управления Кавминвод.

Кавказское горное общество денег не имело, содержать Лермонтовскую усадьбу оно не могло. Член общества проф. В. Дубянский утверждал, что общество приняло на себя только «нравственную обязанность всемерно поддерживать в сохранности усадьбу, но оно никогда и не предполагало брать на себя заботу материального характера».

Большие надежды возлагал Лермонтовский комитет на добровольные пожертвования посетителей «Домика». Для этих пожертвований была вывешена кружка. В обращении к посетителям говорилось: «На поддержание, содержание, предполагаемое реставрирование домика и на пополнение организуемых при нем Лермонтовского Кавказского музея и Лермонтовской библиотеки можно опускать собственноручно в кружку добровольные пожертвования».

Увы! Пожертвований не хватало даже на самые мелкие хозяйственные расходы. О реставрации «Домика» тогда нечего было и думать.

С воззванием о поддержке Кавказское горное общество и Лермонтовский комитет обратились также «к учреждениям, организациям и лицам, имеющим возможность содействовать пополнению музея».

Воззвание было разослано в газеты всех губернских городов России. В местные же учреждения – городскую думу и Управление Вод были направлены пространные ходатайства.

У города испрашивалось ежегодное ассигнование в сумме 300 рублей «хотя бы на библиотеку при «Домике». При обсуждении этого вопроса гласный Савельев заявил: «У города всякая копейка должна быть на счету . Я просил бы этот вопрос отложить совершенно».

И его отложили «совершенно». «Домику» было выдано только единовременное пособие в сумме 150 рублей, да Управление Кавказских Минеральных Вод внесло 300 рублей. Таким было материальное положение музея в 1916 году.

И все-таки, как свидетельствовал попечитель музея, «весной этого года домик открыл свои двери совершенно неузнаваемым».

Зеркало и диван не выдавались более за принадлежавшие княжне Мери. Музей пополнялся новыми экспонатами: «Общественность живо откликнулась на воззвание: от частных лиц поступило более ста экспонатов, среди них такие ценные, как прижизненные издания произведений Лермонтова. Для объяснений была приглашена сотрудница».

Эта сотрудница была единственным платным работником в «Домике», не считая сторожа. Да и она проработала только до осени. Попечитель музея, как позднее и заведующие, никакой платы не получал.

«Нельзя не отметить роль отдельных общественных деятелей, отдававших «Домику» много внимания и забот. Это, прежде всего, педагог Д.М. Павлов, положивший много труда на создание в «Домике» музея. Это известный фотограф Г.И. Раев, который был первым хранителем Лермонтовской усадьбы. Григорий Иванович не только одарял «Домик» своими художественными фотоснимками лермонтовских мест и видов Кавказа, он еще заботливо отыскивал вещи, имевшие какое-то отношение к Лермонтову или его эпохе. Им были разысканы в Кисловодске диван и трюмо из дома Реброва, где некоторое время жил Лермонтов. Это те самые экспонаты, которые кто-то снабдил ярлыками «вещи княжны Мери». Я.Д. Верховец много лет прожил в Лермонтовской усадьбе (в большом доме) и собрал большой материал для истории «Домика». Якову Дмитриевичу многим обязан и автор настоящей работы.

15 июля 1916 года исполнялось 75 лет со дня гибели Лермонтова. Местные газеты уделили большое внимание этому юбилею. В предъюбилейные дни печатались статьи, посвященные Лермонтову. В одной из статей автор Андреев выразил пожелание видеть «Домик» как человеческое жилье, а не склад вещей». Статья вызвала оживленную полемику.

В день юбилея пятигорские газеты посвятили памяти поэта целые страницы. Предполагал широко отметить эту дату Лермонтовский комитет, но, как сообщалось в местной газете, «лермонтовские торжества откладываются по независящим от Лермонтовского комитета обстоятельствам». Комитету пришлось ограничиться устройством скромного литературного вечера в «Домике». Устроители назвали этот вечер «Лермонтовскими поминками».