До третьеиюньского переворота Столыпин выражал свою политику и формуле «Сначала успокоение, а затем реформы». После 3 нюня 1907 года в револю­ционном движении наступило затишье. И Столыпин изменил свою формулу. В одном из интервью в 1909 году он заявил: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». Это не означало, что Столыпин отложил свои преобразования на 20 лет. Это говорило о том, что Столыпин понял, каких неимоверных усилий они тре­буют в условиях наступившего «покоя». Ирония ис­тории выразилась в том, что в условиях «смуты» ре­форматорская деятельность Столыпина (как бы к ней ни относиться) была гораздо продуктивнее, чем за­тем, во времена «покоя».

Окончание революции отнюдь не укрепило поло­жение премьера — скорее наоборот. Правящие верхи увидели, что непосредственная опасность миновала, и ценность Столыпина в их глазах заметно понизилась. Николай II начал им тяготиться. Ему казалось, что Столыпин узурпирует его власть. В 1909 году в их отношениях произошел перелом. Правые в Государ­ственном совете извлекли из кучи законодательной вермишели проект штатов Морского генерального штаба и подняли скандал, доказывая, что Дума и Сто­лыпин вторгаются в военную область, которая состав­ляет исключительную компетенцию царя. Это звучало тем более убедительно, что одновременно протекал Боснийский кризис, в разрешении которого Столы­пин принимал активное участие, стараясь не допус­тить войны. Между тем внешняя политика тоже вхо­дила в исключительную компетенцию царя. Столыпин был, видимо, не рад, что связался с морскими штата­ми, но отступать было поздно, и правительство доби­лось прохождения их через Государственный совет, Однако царь отказался подписать законопроект.

В те годы впервые появился при дворе «старец» Г. Е. Распутин. Докладывая царю о его похождениях, Столыпин давал понять, что и обществе начинаются толки и пересуды, а потому с Распутиным лучше расстаться. Николай однажды на это ответил: «Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше де­сять Распутиных, чем одна истерика императрицы».Во время кризиса в связи со штатами Морского генерального штаба им­ператрица настаивала на отставке Столыпина.

Положение Столыпина совсем пошатнулось, когда от него стало отходить поместное дворянство. Камнем преткновения в отношениях с дворянством явились проекты местных реформ, ущемлявшие вековые дво­рянские привилегии. Критика этих проектов, первое время осторожная, началась в 1907 году. Затем дво­ряне осмелели и начали нарочито заострять свои высказывания, стараясь произвести впечатление на царя и его окружение. Дворянские представители посещали великосветские салоны, бывали при дворе, а некоторые к тому же являлись членами Государствен­ного сонета.

Решительное столкновение между Столыпиным и Государственным советом произошло в 1911 году По законопроекту о введении земства в шести западных губерниях, Предполагалось, что в отличие от действовавших земств новое земство будет бессословным, Кроме того, Столыпин, все более проникавшийся идеями национализма несколько ущемил интересы поль­ских помещиков, имевших огромные владения в западноукраинских и западнобелорусских губерниях. На спиной Столыпина возник заговор с участием польских и русских помещиков, а также бюрократов, отстраненных Столыпиным от активной деятельности, Заговорщики иступили в контакт с царем, который фактически санкционировал их действия. 4 марта 1911 года Государственный совет отклонил ключевые статьи законопроекта. Столыпин демонстративно по­дал в отставку. Царь ответил неопределенно, и Столыпин считал, что дело решено. Но у премьера наш­лись защитники среди великих князей, которые утверждали, что без него «произойдет развал».

Решающую роль сыграло вмешательство вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Как и ее сын, она мало интересовалась хуторами и отрубами. Вместе с тем она обладала здравым смыслом и прекрасно зная своего сына, по- видимому, считала, что без твердой руки Столыпина ему не обойтись.

На следующий день Столыпин был на аудиенции у Николая. Вообразив себя хозяином положения, он соглашался взять отставку назад на весьма жестких условиях: П. Н. Дурново и В. Ф. Трепов, главные ор­ганизаторы интриги, должны быть удалены из Госу­дарственного совета, обе законодательные палаты сле­дует распустить на три дня, чтобы провести законо­проект о западном земстве по 87-й статье, 1 января 1912 года по выбору Столыпина будут назначены 30 новых членов Государственного совета взамен, неугодных. Тем не менее царь оказался в унизительном положении.

Правые, однако, не сдались, и Государственный со­вет перед роспуском успел демонстративно отклонить законопроект о западном земстве. Обе палаты были распущены с 12 по 15 марта, и законопроект проведен по 87-й статье. Дурново и Трепов отправились отдыхать за границу.

Казалось, Столыпин мог вздохнуть с облегчени­ем. Но немедленно начались новые неприятности. Собравшись после роспуска, обе палаты сделали запросы о происшедшем инциденте. Пришлось признать, что имел место «некоторый нажим на закон». Обе палаты сочли объяснения председатели Совета министра не­удовлетворительными.

Прения в обеих палатах показали, как остро стоит в стране вопрос о законности. Бесчинства властей, особенно на местах, не очень уменьшились с введением «парламентского» представительного строя. Нельзя сказать, что Столыпин не боролся с этим злом. Ему удалось сместить и отдать под суд московского и одесского градоначальников.

Оправившись после потрясения, испытанного в марте 1911 года, Николай II с особым удовольствием стал причинять Столыпину мелкие обиды и досады. В мае царь отказался подписать принятый обеими палатами законопроект об отмене ограничений, связанных с ли­шением или добровольным снятием духовного сана. Столыпин должен был примириться не только с этим, но и с одновременным назначением на пост обер-прокурора Синода В. К. Саблера, активного противника столыпинских вероисповедных реформ. Вновь пополз­ли слухи о скорой отставке Столыпина. Стало подво­дить здоровье. Врачи обнаружили стенокардию («грудную жабу», как тогда говорили).

Тем не менее Столыпин не сдавался. Известно, что в последний год жизни он работал над проектом об­ширных государственных преобразований. После смер­ти Столыпина все бумаги, связанные с проектом, бес­следно исчезли.

В августе 1911 года Столыпин отдыхал в Колноберже и дорабатывал свой проект. В конце месяца в Киеве намечались торжества по случаю открытия зем­ских учреждений и памятника Александру II. 28 авгу­ста Столыпин приехал в Киев. И сразу же стало оче­видно, что его дни на высшем государственном посту сочтены. Ему не нашлось места на автомобилях, в ко­торых следовали император, его семья и приближен­ные. Ему не дали даже казенного экипажа, и предсе­дателю Совета министров пришлось нанимать извозчика. Увидев это вопиющее издевательство, городской голова уступил Столыпину свой экипаж.

По городу ползли упорные слухи о готовящемся покушении на Столыпина. Рассказывали, что Распу­тин, увидев его в экипаже, к ужасу собравшейся тол­пы, вдруг завопил: «Смерть за ним! Смерть за ним едет! За Петром . за ним .».