В римский период творчества Рафаэль отказался от камерности своих ранний умбрийско-флорентийских произведений. Язык его искусства приобрел иную тональность, стал более величественным и классически уравновешенным, то есть приобрел те качества, которые позволили Гете напитать, что «Рафаэль нигде не подражает грекам, но чувствует, думает и действует, как древний грек!».

Облик Вечного города, самый его воздух, напоенный ароматами античности, вновь открывшейся взору современников Рафаэля, оказал на молодого художника сильнейшее эстетическое воздействие и определил характер и масштаб всего его дальнейшего творчества.

Историческое прошлое Вечного города придавало его облику особое очарование, позволяло соприкоснуться с величием ушедшей в прошлое римской культуры. Знакомство с античными руинами древнего Рима, часто заброшенными и таинственными в своем диком запустении, с пока еще редкими произведениями античной пластики, найденными в начале века в римской земле, оказало особое, если не определяющее, воздействие на формирование нового формального словаря зрелого и внутренне цельного искусства Рафаэля римского периода. Именно античный Рим «напоил его душу чудотворной силой, неугасаемой славой своего великого прошлого, укрепив гений его образами, восставшими из мрака истории, очаровав величием своей природы и красотою памятников» (А.В.Выцеславцев).

Римская античность кардинально масштаб творчества Рафаэля, способствовала более полному раскрытию заложенных в нем возможностей. «Если бы Рафаэль, - писал М.Дворжак, - умер до того, как перебрался в Рим, то его…относили бы в ниши дни к числу наиболее приятных мастеров умбрийско-флорентийской школы… Лишь Вечный город положил начало его большому стилю и универсальному значению его творчества».

Характер искусства Рафаэля 1508-1520-х годов в полной мере отвечал эстетическим потребностям времени и соответствовал идеальным устремлениям зрелой ренессансной культуры в период ее наивысшего расцвета. Реальное и идеальное приходят в его искусстве к взаимному равновесию, конкретное и типическое соединяются в нем, образуя классическую гармонию. Эта гармония нашла выражение в ритмическом строе произведений, в благородной согласованности элементов его композиций, в естественности и звучности колорита.

В основу нового живописного стиля был положен характерный для ренессансной эстетики чинквеченто тезис – «превзойти натуру», который подразумевал синтез реального впечатления от действительности с идеальными представлениями о совершенстве. Искусство стало не инструментом познания действительности, а средством создания идеального мира, «противопоставленного природе в качестве более высокой поэтической и художественной реальности» (М.Дворжак). Совершенство человека и мира, к которому тщетно, но настойчиво стремился век гуманизма, нашло свое наиболее полное воплощение в творениях Рафаэля. Духовное благородство человеческой натуры, чистота помыслов и возможность возвышающих человека свершений, свобода и чувство собственного достоинства – вот те качества, которые воплотил художник в созданных его творческих воображением образах.

Римский период был самым насыщенным и плодотворным в творческой жизни художника. На протяжении двадцати лет Рафаэль создал огромное количество произведений, каждого из которых было бы достаточно для его бессмертия.

Рафаэль обладал исключительной, почти невероятной работоспособностью. К своим тридцати семи годам он успел сделать столько, сколько не всякий художник может создать за долгую жизнь: частично расписал ватиканские станцы, руководил живописными работами в вилле Фарнезина и Лоджиях Ватикана, создал картоны для заказанных Львом Х ковров, выполнял многочисленные заказы частных лиц и религиозных общин, в том числе портреты и алтарные картины. После смерти Браманте в 1514 году Лев Х назначил Рафаэля главным архитектором на строительстве нового собора св.Петра, в качестве комиссара древностей он занимался охраной и переписью памятников древнего Рима.

В середине 1510-х годов мастерская Рафаэля непомерно разрослась; она стала самой крупной и наиболее значительной в Риме – центром притяжения творческих сил. В числе его преданных учеников и верных друзей были Джулио Романо, Перино дель Вага, Франческо Пенни, Джованни да Удине. Мягкость, терпимость и доброжелательность Рафаэля способствовали такому творческому объединению художников, которое «возникло только при нем и уже больше никогда не повторялось. А случилось это потому, что все они в конце концов оказались побежденными его лаской и его искусством, но больше всего добрым гением его натуры». В жизнеописании Вазари, в записях историка-гуманиста, знатока и поклонника искусства Паоло Джовио, в письмах Бембо и Биббиены Рафаэль предстает как деятельный организатор, художник, находящийся в неустанном поиске, человек с неиссякаемым любопытством к познанию. Так, Вазари пишет о том, что Рафаэль содержал «рисовальщиков по всей Италии, в Поццуоло и даже в Греции и не находил себе покоя, пока не соберет все то хорошее, что могло бы пойти на пользу его искусству».

Археологические увлечения Рафаэля активизируются в 1510-е годы, когда он специальным папским бреве (указом) от 1 августа 1514 года был назначен главным архитектором собора св.Петра. До этого времени Рафаэль специально не занимался архитектурой, если не считать великолепных архитектурных фонов на его картинах и фресках, а также немногих архитектурных работ начала 1510-х годов – строительство небольшой церкви Сант Элиджио дельи Одефичи (1509 г.) и капеллы Кижди в церкви Санта Мария дель Пополо (начата в 1512 г.). Со всей ответственностью, восприняв возложенную не него задачу, художник взялся за изучение античных архитектурных трактатов, в первую очередь за изучение Витрувия. В письме к Кастильоне он писал: «Мысль моя взлетает все выше. Я хочу обрести прекрасные формы древних построек, но не знаю, не будет ли взлет мой полетом Икара. Ярким светочем служит мне Витрувий, но его мне недостаточно».

Трактат Витрувия был известен еще в начале XV века, но первое его печатное издание увидело свет в 1511 году. Его осуществил и дополнил своими рисунками ученый монах, архитектор и инженер Фра Джокондо, назначенный Львом Х в наставники к Рафаэлю по строительству собора. Плохо владея латынью, Рафаэль попросил своего друга, гуманиста Марко Фабио Кальво, перевести «Десять книг об архитектуре» Витрувия на итальянский язык. Кальво некоторое время жил в доме художника. Общение с ним, как и работа бок о бок с Фра Джокондо, имели большое значение для формирования Рафаэля-архитектора, обогащая его не только теоретическими знаниями, но и практическими навыками.

Не менее важным, если не более знаменательным для проявления художественных устремлений Рафаэля, было его увлечение римской археологией. Расчетливый в деньгах, когда дело не касалось его развлечений, Лев Х стремился сэкономить на материалах для постройки собора св.Петра. Он приказал использовать с этой целью мрамор и камни, добытые из античных развалин. Чтобы это мероприятие не превратилось в варварское расхищение и уничтожение древних строений, он назначил Рафаэля главным смотрителем «всех мраморов и других камней, которые впредь будут вырыты в Риме и его округе» (папское бреве от 27 августа 1515 года).