В искусстве провинциальных школ во второй половине II в. личные, индивидуальные чувства находили проявление чаще, чем раньше. В то же время менее откровенно звучала идея всепобеждающей силы Римской империи и получали воплощение элементы местных провинциальных художественных систем. В памятниках позднего периода расцвета искус­ства Римской империи личное и индивидуальное, местное и своеобразное начинали вытеснять свойственные времени Траяна и Адриана возвышен­ную идеализированность, величавое однообразие, в которых официальное искусство стремилось выразить единство и мощь державы. Грядущие перемены не могли не отразиться на художественных памятниках Рима, стоявшего на рубеже III в. перед глубоким кризисом своей политической и социальной системы.

4. КРИЗИС РИМСКОГО ИСКУССТВА (III-IVBB.)

4.1. Конец эпохи принципата

В развитии искусства Позднего Рима можно более или менее отчетливо различить две стадии. Первая — искусство конца принципата (III в.) и вторая — искусство эпохи домината (от начала правления Диоклетиана до падения Римской империи). В художественных памятниках, особенно второго периода, заметно угасание античных языческих идей и все боль­шее выражение новых, христианских.

После кратковременного правления Пертинакса и купившего у пре­торианцев трон Дидия Юлиана империя переживала междоусобные вой­ны. Сильная милитаризация, начавшаяся с воцарением Септимия Севера, наложила отпечаток на римскую культуру и искусство всего III в. В го­ды военной монархии Северов и беспрестанных переворотов, когда в течение столетия более 50 императоров сменились, убивая один другого, монументальные формы в искусстве или приходили в упадок, или полу­чали, напротив, гипертрофированное выражение. Нагляднее всего это выступало в архитектурной практике III в., когда то создавались гро­мадные термы Каракаллы и мощные крепостные стены Аврелиана, то на­долго прекращалась строительная деятельность. В характере скульптур­ных портретов также заметны резкие перемены: порой лица изобража­лись во всей индивидуальной неповторимости, порой начинали приобретать черты почти обожествленности, отрешенности от всего зем­ного. В поисках средств воплощения духовных качеств человека, про­явившихся отчасти уже в искусстве поздних Антонинов, в смене худо­жественных манер и борьбе различных течений и стилей проходила жизнь архитекторов, скульпторов и живописцев последнего столетия принципата.

Императоры III в., стремясь угождать скорее не общественным, но частным вкусам и потребностям городских жителей, создавали не огромные как ранее, форумы или храмы, а исключительные по разме­рам и великолепию термы, в которых римляне любили проводить время. Монументальными оказывались теперь уже не государственные, офи­циальные учреждения, а сооружения для малоимущей массы населе­ния — термы или бани. Начавшие строиться при Септимии Севере и законченные при Каракалле термы превзошли остальные здания этого типа и величиной и убранством. От акведука Марция к ним был проведен пересекавший Аппиеву дорогу над «аркой Друза» акведук Ан­тонинов. Ограда терм замыкала площадь 337 м X 328 м. По сторонам от центрального северо-западного входа располагались ряды двухэтажных небольших комнат, возможно, банных, предназначавшихся для индиви­дуального пользования. Боковые участки ограды заканчивались широ­кими, но плоскими экседрами с вытянутыми абсидальными помещения­ми, фланкированными двумя различных планов залами. Центральную часть противоположной входу стены занимала сильно уплощенная экседра, включавшая огромные, вмещавшие 80 тыс. литров воды цистер­ны, рядом с которыми были построены библиотеки.

Основное здание терм (216 Х112 м), как и общий план, подчинялось строгой симметрии. Дополнительные помещения располагались по обе стороны от центральной оси, на которой находились вместительный бас­сейн холодной бани (фригидарий) в зале с двумя абсидами, затем об­ширный (58 м X 24 м) центральный, перекрытый тремя крестовыми сво­дами салон, называемый «базиликой», меньшая размерами теплая баня (тепидарий) и затем большая (34 м в диаметре) круглая зала горячей бани (кальдарий), перекрытая куполом на восьми мощных столбах, и рядом паровые ванны, или турецкие бани (лаконики). Симметрично этим основным банным залам к бассейну примыкали вестибюли, разде­вальни (аподитерии), просторные (50 м X 20 м) прямоугольные откры­тые палестры для занятия гимнастикой, залы для чтений, философских собеседований. Много различ­ных помещений имелось во вто­ром этаже основного здания. Между центральным зданием терм и оградой росли высокие деревья, располагались цветни­ки, статуи и оюсты. Многокра­сочные мозаики, разноцветные, покрывавшие бетонные кон­струкции плиты облицовочного мрамора, скульптурные памят­ники усиливали ощущение ве­ликолепия терм, влекли сюда тысячи римлян.

В первой четверти III в. в Риме было воздвигнуто много значительных зданий и про­славлявших императора триум­фальных арок. Создавались храмы Исиде, Серапису, Гелио-габалу. Распространением вос­точных культов объясняется также появление в Риме Митреумов. Украшал город и выстроенный на склонах Палатина многоколонный, в несколько ярусов, Септизониум. На Римском Форуме в память покорителя Парфии была поставлена между рострами и курией триумфальная, высотой 20,88 м, из травертина и кирпича, облицованных мрамором, арка Септимия Севера. Три ее пролета — центральный и соединявшиеся с ним поперечными проходами более низкие боковые не обрамляли, однако, таких значительных и красивых видов, как арка Тита или арка Адриана в Афинах. Место для этого внушительного монумента было выбрано не очень удачно. В боко­вых пролетах имелись ступени, центральный был замощен. На аттике сохранились посвятительные надписи Септимию Северу и Каракалле с заметными следами переделки четвертой строки после удаления имени убитого Каракаллой брата Геты. Четыре громадные несущие аттик колонны покоятся на высоких постаментах, имеющих рельефы с батальными сценами — легионеры ведут пленных парфян.

Храмы поражают многоколонными портиками, высокими подиумами, многоступенчатыми, ведущими ко входу лестницами. Чувствуется напря­женность архитектурных форм, монументализация всех элементов: гро­мадных плоскостей высоких стен, могучих стволов колоннад, гипертро­фированную мощь которых слегка смягчает некоторая, очевидно, восточ­ного происхождения, декоративность. В орнаментальных узорах аркады Форума Северов в Лептис Магна, а также пышных растительных капи­телях колонн, украшающих арки и амфитеатры, проступали местные художественные особенности.

Расцвет архитектуры в Северной Африке III в. способствовал разви­тию искусства мозаики. На полах домов и общественных сооружений выкладывались сложные орнаментальные и сюжетные композиции. В них не только отразилось воздействие художественных стилей, господ­ствовавших в восточных эллинистических и римских центрах, но и проявились местные вкусы и манеры как в выборе сюжетов и изобра­жении людей, животных, растений, так и в экспрессивной яркости тонов. Своеобразна и скульптура этой провинции. Правда, мастера начала III в., следуя за столичными ваятелями антониновской эпохи, часто ис­пользовали буравчик и создавали зыбкую и мерцающую поверхность мрамора, но во многих памятниках нашла воплощение и присущая толь­ко североафриканской художественной школе титаническая напряжен­ность и мощь пластических форм. Портретисты второй четверти III в. вместо бурава применяли скарпель для изображения волос насечками и этим еще более усиливали ощущение плотности камня. Лишь в рельефах посвятительных и надгробных стел, в скульптурном декоре пилонов ба­зилик сказывалось тяготение к живописной трактовке пластической фор­мы. Экспрессивность африканского толка сочеталась в этих произведени­ях с декоративностью восточного характера. Исключительно широк был и сюжетный диапазон скульпторов. На рельефах триумфальных арок, пилонов и цоколей можно видеть не только мифологические образы бо­рющихся Геркулеса и Антея, сцены гигантомахии и поразительные по своей экспрессивности лики Скиллы или горгоны Медузы, но исполнен­ные с исключительной достоверностью скульптурные портреты Септимия Севера, Юлии Домны, Каракаллы и Геты, причем и здесь лицо послед­него бывает повреждено.