Мы думаем, что подробно комментировать ответ старшего следователя ГУВД МО излишне. В нем нет ни слова о телесных повреждениях, нанесенных задержанным, как будто это в порядке вещей.

Нам известно, что Полякова и Пионтко задержали в один день, но поодиночке. О каком сопротивлении безоружного человека целой бригаде натренированных ребят идет речь в ответе, догадаться тяжело.

Нам также известно, что Сергей Пионтко жестоко болеет, у него гипертония II степени и в тяжелой форме туберкулез.

Какое же сопротивление мог оказать такой больной человек целой бригаде ОМОНа, что его пришлось, усмиряя, так виртуозно отделать?

Но мнение правоохранительных органов по-прежнему непоколебимо: если арестован - значит виновен, и если арестован и избит - значит правомерно.

Пример из нашей переписки в очередной раз подталкивает нас к грустному выводу: пока в "должностных избиениях" будет отсутствовать состав преступления, никто из нас не может знать, кого бояться больше - хулиганов или сотрудников милиции.

Занималась наша организация и оказанием юридической помощи Александру Володько, 39-летнему жителю г.Алексин Тульской области, ранее не судимому, обвиненному в покушении на убийство зам.начальника Алексинского ГУВД. Володько был арестован в своем доме в первом часу ночи. Как пишет Александр: "… Так начался кошмар, который длился целую вечность".

Первые удары по голове и в зубы я получил в машине, как только она тронулась с места. Я попытался объяснить, что зубы у меня почти все вставные, и меня перестали бить в челюсть, а стали бить в лоб и по затылку. Я сидел в наручниках на заднем сидении между двумя операми, а их начальник Гнитецкий - на переднем. Гнитецкий заявил, что знает, кто в него стрелял год назад, и сейчас везет меня убивать в лес или на реку.

Действительно, машина выехала из города, и в кабине наступила полная темнота. Гнитецкий продолжал рассказывать о покушении на него, утверждая, что это сделал я. Его подручные изредка вставляли фразы с угрозами, что везут меня убивать. Но в основном работали кулаками.

Не доезжая деревни Мунырево, в низине свернули с дороги влево - вниз к реке Оке. Однако, увидев на берегу палатку туристов, решили развернуться и ехать в другое место.

Впоследствии я узнал фамилии сидевших в машине оперов: Шершнев и Рожков. Машина с трудом выбралась на шоссе и поехала снова прочь от города. Меня продолжали бить, и говорить, что я стрелял в Гнитецкого в августе прошлого года, около его дома, и меня сейчас здесь расстреляют и выбросят или утопят и оставят в воде. Сказали, что будут топить в реке Ватан, около моста, однако проехали мимо и через километр свернули направо. Я перестал ориентироваться, т. к. в этих местах никогда не был.

Через десять минут машина остановилась. Меня выволокли за волосы на дорогу и, избивая, потащили на обочину и дальше по какой-то раскисшей от дождя грунтовой дороге.

Метров через семьдесят блеснула река, скорее даже ручей пятиметровой ширины. Дорога упиралась в нее, остановились около воды.

Мне последний раз предложили сознаться, и Рожков ударил прикладом автомата в живот, и кто-то ногой в пах. Я, задыхаясь от боли, стал оседать на землю, но меня подхватили за ноги и сунули головой в воду, ил и камни. Там было неглубоко, под водой было лицо и уши, не более. Я был, перевернут, и вода хлынула в ноздри, причинив сильную боль, я стал задыхаться и дергаться, глотая ртом ил и воду. Я попрощался с родными, - ужасное мгновение перехода в никуда, и тут меня выдернули. Отдышаться не дали и, избивая, поволокли к машине. Шершнев ударил кулаком мне по сердцу. Да так, что ребро треснуло. Даже через три месяца я чувствовал боль в месте перелома. Впоследствии специалисты по рукопашной борьбе объяснили, что таким ударом можно остановить сердце.

Больше в машине не били, так как я судорожно и часто дышал, сердце кололо, и я об этом сказал своим истязателям.

В райотделе подняли на третий этаж, и в просторном кабинете следователь с хитрым лицом, лисьими глазками провела "первый допрос". Я ей, это была женщина, сказал, что меня избивали и топили в реке, а она с улыбкой ответила что по мне этого не заметно. На допросе я все отрицал, а мне рассказывали и рассказывали о преступлении, которого я не совершал".

В деле Володько есть медицинское заключение Алексинской районной больницы, куда ему чудом удалось попасть, вскрыв для этого вену на руке. В заключении написано: "Володько А.Л. - 39 лет, доставлен из ИВС. Диагноз: перелом VII ребра справа, VIII, IX ребер слева, кровоподтеки левой и правой поясничной области, ссадины и кровоподтеки лица, ушиб грудной клетки, сотрясение головного мозга, тупая травма живота".

Таким образом, все признаки насилия налицо, факт того, что признательные показания были получены под пытками, установлен судом. Тем не менее, за это никто не понес наказания. Уголовное дело против истязателей несколько раз возбуждалось и прекращалось. Наконец, было прекращено окончательно из-за невозможности установить личности виновных.

Даже после мед.освидетельствования пытки продолжались. Пытали током, горящей головешкой, подсаживали в камеру переодетых сотрудников, которые пытались его повесить, угрожали расправой над семьей.

На десятый день физической и психологической обработки Александр "сознался" в преступлении, к которому не был причастен.