Еще одним итогом выборов стало то, что в результате них власть лишила оппозицию легальных способов оппонирования - парламентской трибуны. Хотя в идеале власти должны были позаботиться о том, чтобы хоть какая-то ниша оставалась для оппозиции свободна. В этой связи не исключено то, что если в ближайшем будущем произойдет смена лидеров оппозиции, то им на смену наверняка придут более жесткие люди, которые будут действовать совсем по другим схемам, нежели нынешняя оппозиция.

В целом, учитывая итоги выборов все свелось к тому, что всю ответственность за дальнейшую судьбу страны полностью на себя взял президент Курманбек Бакиев. Теперь у него нет возможности ссылаться на то, что ему кто-то мешает: он сформировал правительство и пропрезидентской партии принадлежит большинство в парламенте. Что в принципе, соответствовало политической культуре, сложившейся еще во времена А.Акаева.

§ 6. Политическая культура.

Прежде всего, следует отметить, что на массовое сознание в Киргизии повлияло и влияет до сих пор уже озвученный фактор – неформальные институты. Неформальные институты - это не неформальные организации, а неформальные правила политического и общественного поведения. То есть это проблема уровня и качества поведенческой культуры, на формирование которой оказывали влияние различные явления и субстанции.

В кыргызской этнической среде совокупность неформальных институтов получило наименование «кыргызчылык»[198]. При этом родоплеменная принадлежность и родоплеменные отношения (которые в классическом понимании отсутствуют в Кыргызстане)[199] не есть сами по себе неформальный институт. Таковым является унаследованное исторической памятью неформальное правило родоплеменной солидарности, которое постепенно переросло в кланово-региональный принцип поддержки по родоплеменной принадлежности, и которое отчасти регулирует политическое поведение людей. Наиболее показательны в этом плане два вопроса - формирование правительства и выборы. «Кыргызчылык», как неформальный институт, требует, например, чтобы в правительстве были представлены представители, если не всех родов и племен, то, всяком случае, регионов. Отсутствие «своих» в правительстве вызывает возмущение и нарушает политический баланс. Проблема не в «представленности», а проблема в том, что личные качества, профессионализм отходят на второй, третий план. И соответствие с нормами поведенческой культуры «кыргызчылыка» власть должна маневрировать в рамках своей кадровой политики. И вступать в конфликт с законодательством, правда не напрямую, а опосредованно, через действия и поведение «назначенцев»[200].

При этом «кыргызчылык», как общий принцип, влияет и на саму власть, и на оппозицию, и на народные массы, которые также руководствуются этим принципом. В то же время у каждой из указанных категорий населения Киргизии сложились своя, в чем-то отличная политическая культура.

Политическая культура элиты формировалась еще до мартовскоской революции и распада СССР. Значительная часть видных деятелей пришла в большую политику в годы горбачёвской перестройки и к моменту провозглашения Кыргызстаном независимости, получила определённую известность в обществе[201]. Поэтому не удивительно, что среди основных протестных требований участников событий марта 2005 года были реформы. В том числе и кадровые: предполагалось, что «вброс» новых, более инновационно-ориентированных, передовых реформаторов сможет перенаправить управление страной в нужном фарватере, с последующим выходом из системного кризиса. Однако в последующий период в стране не произошло значительных изменений как в политике, так и в экономике. Во многом подобное «замораживание» процессов обновления объясняется типологией нынешних лидеров кыргызской элиты[202].

Как правило, это люди, в большей степени характеризующиеся одним типом организации своей деятельности, опытом работы на административно-хозяйственных постах, однотипной общеобразовательной «школой», одним ценностно-идеологическим набором. Это вчерашние управленцы все того же высшего или среднего эшелона номенклатурно-хозяйствующего типа, демонстрирующего скорее не реформаторский дух, а предпочтение ореола «жесткого государственника»[203].

Одной из характерных черт современной властной элиты, позаимствованной из Акаевского прошлого, является ее представленность и продвижение по региональному признаку – юг и север. Региональный и трайбовый показатели даже в советское время играли существенную роль в процессе элитообразования.

Так же на их поведение влияет институт Семьи - Под Семьей в данном случае понимается не только и не просто собственно родственники людей, находящихся у власти. Семья – это особая социальная конгломерация, обладающая устойчивыми отношениями, основанными на общности интересов и высокой степени личного доверия. Сюда же относятся люди и группы, связанные личной историей с людьми во власти[204].

Другой характерной особенностью элит переходных обществ является их разобщенный характер, что в полной мере можно было наблюдать в Кыргызстане в ноябре 2006 года – в период принятия новой Конституции. Разобщенный характер элитных групп, выражающийся минимальным ценностным консенсусом как в стане власти, так и в стане оппозиции. Даже при обращении к практически одним и тем же ценностям и та, и другая сторона демонстрировали абсолютную разнонаправленность и целей, и самой деятельности. В том числе внутри каждого лагеря.

Следующей проявившейся особенностью в период после мартовской революции стали недостатки межэлитного взаимодействия. Рухнувшие традиции закрытого, иерархического негласного кодекса взаимоотношений времен СССР, трайбовые коммуникации акаевского периода, а также отсутствие хоть какой-либо практики, в том числе исторической, не считая курултаев, сходов, межплеменных коммуникаций, безусловно, не стали основой для новых традиций взаимодействия кыргызских элит образца начала XXI века[205].

Все проявления политической активности явно демонстрируют абсолютное отсутствие в элитной среде элементарных основ и традиций коммуникационного договора, выражающихся в простых, на первый взгляд, категориях - проявление толерантности, взаимопонимания, консенсуса. Взаимодействие как внутри элитных групп, так и на уровне власть/оппозиция, власть/общество проходит на уровне «революционной волны», эмоциональных выпадов и выступлений. Деятельностный режим созидания подменяется идеологически-ориентированными прокламациями.

Проблема заключается в том, что своих собственных традиций и технологий коммуникационного договора, адаптированных к новой парадигме развития, новым условиям и установкам, в управленческих, элитных, властных кругах еще не было выработано. За 15 постсоветских лет стали рушиться уже привычные, выработанные и адаптированные к местным, ментальным, традиционным и новым советским условиям коммуникационные традиции, имеющие свои особенности и каналы, такие как кланово-корпоративные, партийно-номенклатурные, профессионально-профильные и иные. Как правило, они выражались в закрытых, внутренних, «закулисных» формах. Так принимались и самые важные в стране решения, так решались и несложные коллективные вопросы, прикрытые формальной атрибутикой, например, - «почти единогласным голосованием». Принятие общего, псевдодемократического решения проходило кулуарно, в форматах закрытого типа.