Явные противоречия между элитизмом и теориями демократии обнаруживаются в том, что, во-первых, элитизм исходит из неравенства людей, тогда как классическая демократическая теория прокламирует их равенство, хотя бы только политическое. Как пишет американский политолог У. Стэмпс, демократией называется такая система, которая обеспечивает политическое равенство граждан, но она не гарантирует социального и экономического равенства; во-вторых, элитизм исходит из того, что реальным субъектом политической власти является элита, в то время как юридический принцип демократии - признание воли народа в качестве источника власти[71].

Правительство народа, для народа, управляемое народом, - так американский демократ А. Линкольн представлял демократическую политическую систему. Но для элитистов эта модель оказывается неприемлемой или лишь частично приемлемой. Собственно, элитисты охотно цитируют слова Линкольна, но часто снисходительно замечают при этом, что старый Линкольн был слишком наивен (во всяком случае это относится к двум заключительным словам этого высказывания): он не учел, во-первых, что технически невозможно осуществление правления народа, особенно в крупной стране, и потому он должен делегировать полномочия, необходимые для политического управления, элите; во-вторых, народ некомпетентен в политике, неинформирован или дезинформирован, и если бы он действительно управлял, неизбежно навредил бы самому себе; его интересы гораздо лучше обеспечит мудрая и подготовленная элита[72].

Элитисты оспаривают идею Линкольна либо в мягкой форме, утверждая, что его слова нельзя понимать буквально, либо в резкой, заявляя, что поскольку правительство народа неосуществимо, сам этот лозунг - лишь идеологический камуфляж правления элиты. Демократия, по мнению большинства элитистов, может быть в лучшем случае формой правления элиты, которая одобряется и поддерживается народом.

Элитарная демократия не возникла на пустом месте. Ее предшественниками были различные виды сословных демократий, существовавшие еще в феодальном обществе[73]. Социальной базой элитарных демократических порядков в наше время служат неразвитые социальные структуры в ряде стран, находящихся на стадии перехода к индустриальной цивилизации, а также это страны, находящиеся в состоянии демократического транзита.

В государствах, когда большинство населения не обладает необходимым уровнем политической культуры для демократического участия, неизбежно формирование элитарной демократии. По крайней мере, на какой-то определенный, ограниченный во времени период политического развития данной страны[74].

Объектом атак элитистов являются прежде всего эгалитаристские концепции. Еще Платон считал, что в демократии осуществляется власть худших, которых большинство. Американский социолог Дж. Гилдер призывает восстановить веру в подлинные тайны неравенства. Дежурным доказательством естественности элитизма являются именно ссылки на неравенство людей[75]. Но, как справедливо писал П. Сорокин, равенство (как и неравенство) можно понимать по-разному, например как абсолютное равенство одного индивида другому во всех отношениях, и тогда нельзя быть умным, ибо есть глупые, красивым, ибо есть безобразные. Отбросив это примитивное, осмеянное Сорокиным представление о равенстве, будем говорить о равенстве политических прав, равенстве всех перед законом, наконец, о равенстве, как писал Сорокин, в смысле пропорциональности социальных благ заслугам индивида (впрочем, в последнем случае равные права опять-таки оборачиваются неравенством де-факто, неравенством достижений) [76]. Ясно, что элитизм нельзя однозначно выводить из факта неравенства, не тождественности одного индивида другому. Именно в условиях высокой социальной мобильности, которые создает демократия, и возможен приход на выборные руководящие посты наиболее способных, талантливых людей, тогда как в закрытых политических системах к власти приходят представители узкого верхушечного слоя, оказываются невостребованными таланты простонародья, и именно власть аристократии и плутократии порождает, пользуясь словами Платона, власть худших, во всяком случае не самых достойных.

Многие либеральные политологи критикуют элитаризм как недемократическое мышление. Примером такой критики может служить книга Д. Шпитца Модели антидемократического мышления. Называя элитистские концепции угрозой демократии, он разделяет их на аристократические (от Платона до Р. Грэма) и авторитарно-тоталитарные (например фашистские). Отвергая и те, и другие, Шпитц утверждает, что основывается на вере в демократию и убеждение, что свобода - достояние каждого человека, а не только прерогатива избранных[77].

Между тем в элитистских теориях содержатся как позитивные стороны, так и существенные теоретические изъяны, приводящие к односторонней оценке демократического процесса. По мнению Г.В. Каменской и А.Н. Родионова, положительной стороной этих теорий является то, что элитисты поставили в центр внимания проблемы, ранее остававшиеся вне поля зрения политической теории, в первую очередь такие, как профессионализация сферы политической деятельности[78]. Поэтому естественно, что зачастую многие жизненно важные решения принимаются правящим меньшинством, так как функция политического руководства требует особого призвания, энергии и компетентности[79].

Однако элитарные теории в интерпретации их основоположников по существу игнорируют особенности функционирования элит в демократических и недемократических обществах.

Среди тех представителей политической науки, кто выступал с критикой ряда основных положений теории демократии классического либерализма, заметная роль принадлежала основателям современных элистических теорий - Р. Михельсу, Г. Моске, В. Парето[80]. В их работах были остро поставлены проблемы, ранее остававшиеся вне поля зрения идеологов либерализма, такие как профессионализация сферы политической деятельности и фактическое ограничение политической активности большинства граждан участием в голосовании, отсутствие у избирателей непосредственного контакта с депутатами законодательных собраний и чрезмерная автономия законодателей, практическая независимость их текущей деятельности от мнения и воли граждан. В работе Р. Михельса "Политические партии" изложены, по словам известного политолога С. Липсета, наиболее сильные аргументы, показывающие несостоятельность руссоистской концепции демократии. Р. Михельс полагал, что выведенный им "железный закон олигархии" доказывает неэффективность любых форм демократического контроля над деятельностью политических лидеров - ни введение всеобщего избирательного права, ни выборность политического руководства не ставят под сомнение монополию касты лидеров на политическую деятельность[81].

В современной политической науке существует и противоположная концепция, связанная с критикой либеральной демократии и разработкой теории прямой, или непосредственной демократии. В литературе эта теория получила название "демократии участия" или "партиципаторной демократии". Один из авторов этой теории, американский политолог Б. Барбер отмечает: "Прямая демократия требует не просто участия, а гражданской подготовки и гражданской добродетели для эффективного участия в обсуждении и принятии решений. Демократия участия, таким образом, понимается как прямое правление образованных граждан. Граждане - это не просто частные индивиды, действующие в частной сфере, а хорошо информированные общественные граждане, отдалившиеся от своих исключительно частных интересов настолько, насколько общественная сфера отдалена от частной. Демократия - это не столько правление народа или правление масс, сколько правление образованных граждан"[82].