Начиная с начала 70-х годов главной концепцией развития советских стратегических вооружений становится концепция. которую можно охарактеризовать как "стратегической достаточности". Она определяла количественный и качественный состав носителей, их распределение между РВСН, ВМФ и ВВС, с учетом возможного применения в различных условиях обстановки. Научным путем было определено оптимальное соотношение количества носителей и ядерных боеприпасов для них. Учитывала она и начавшийся процесс ограничения стратегических вооружений Советского Союза и Соединенных Штатов Америки.

В США дело обстояло иначе. Концепция «достаточности», впервые выдвинутая пре­зидентом на пресс-конференции 29 января 1969 г., имела весьма аморфный смысл и допускала самые разные интер­претации в плане конкретных решений по стратегическим вооружениям. Показательно в этой связи замечание заме­стителя министра обороны Д. Паккарда, на долю которого приходилось подготавливать как раз такие специфические решения. В частной беседе в ответ на вопрос, что означает понятие «достаточность», он высказался со свойственной ему прямотой: «Оно означает, что это слово удобно упот­реблять в речах. А кроме этого ни черта оно не значит» . По всей видимости, 29 января 1969 г. президент Никсон высказал идею «достаточности» в качестве компромиссно­го варианта официальной стратегической концепции, как нечто среднее между нереальным «безоговорочным превос­ходством» и неудобным с внутриполитической точки зре­ния «паритетом», на который Никсон обрушил критику в ходе избирательной кампании. Но после того, как идея «достаточности» была обнародована, предстояло наполнить се более конкретным военно-политическим содержанием, сформулировать ее задачи и критерии, чтобы превратить из политического лозунга в руководство для долговремен­ных и сложнейших решений по программам стратегиче­ских вооружений.[30]

В этих целях началось обширное секретное исследова­ние, санкционированное «Меморандумом № З» под назва­нием «Военное положение». Упоминание о результатах «Меморандума <№ З» проскользнуло в президентском послании 1970 г. «Мы в правитель­стве достигли согласия по четырем специфическим крите­риям стратегической достаточности» — сказал Никсон Ограничившись туманным за­явлением, что выводы исследования свидетельствовали как против резких сокращений американского ядерного арсе­нала, так и против крутого его наращивания, президент воздержался тогда от дальнейших разъяснений. Эти четы­ре критерия впервые назвал министр обороны М. Лэйрд, выступая в 1970 г. перед сенатской комиссией по между­народным отношениям. Годом позже они были включены в доклад Лэйрда по военному бюджету на 1972 финансо­вый год. В принципе такие же критерии были и у СССР, так что их можно считать адекватными.[31]

Эти руководящие принципы по развитию стратегиче­ских сил США выглядели следующим образом: (1) Под­держание необходимого количества стратегических воору­жений для обеспечения «сдерживания» посредством спо­собности «ответного удара» даже после принятия на себя «внезапной ядерной атаки». (2) Устранение какого-либо стимула для «внезапного стратегического удара» по Сое­диненным Штатам. (3) Лишение предполагаемого про­тивника возможности навлечь на США больший ущерб, чем могут причинить ему Соединенные Штаты, при любых обстоятельствах ядерного столкновения. (4) Обеспечение прикрытия американской территории от разрушительных последствий несанкционированных или единичных ядер­ных ударов. Руководители республиканской администра­ции потратили немало усилий, рекламируя оригинальность и теоретические достоинства своей новоявленной ядерной стратегии. Однако при ближайшем рассмотрении концеп­ции «достаточности» достигнутый в этой области прави­тельством Никсона «большой интеллектуальный прогресс» выглядит в лучшем случае весьма сомнительным. Причем это относится как к новизне разработанных в 1969 г. стра­тегических принципов «достаточности», так и к их состоя­тельности по существу на практике могло означать и возврат к политике «ядер­ного превосходства». В этом плане нужно согласиться с суждением советского специалиста В. В. Ларионова, кото­рый отметил: «То, что кажется одной стороне «достаточ­ным», может выглядеть для другой как стремление к «превосходству»[32] . Но в новых условиях начала 70-х го­дов курс на стратегическое превосходство являлся для Соединенных Штатов бесперспективным, что неоднократ­но публично признавали представители республиканского правительства. Советский Союз несомненно был способен выделить необходимые средства, чтобы свести па нет по­добные планы Вашингтона.

Если концепция «достаточности» отличалась большой туманностью и противоречивостью, то ее стратегические принципы, с точки зрения правительства США, обладали и одним неоспоримым преимуществом. Они минимально связывали публичными обязательствами руки админист­рации Никсона в области конкретных решений по развер­тыванию военных программ. Здесь, как и в других сферах внешней политики, руководство США желало сохранить за собой максимальную свободу маневрирования для пере­стройки государственного курса в соответствии с реаль­ностями 70-х годов.

Главным вопросом ядерной политики США в первый год деятельности республиканской администрации была дальнейшая судьба программы противоракетной обороны «Сентинел». Правительство Джонсона вынесло в 1967 г. решение в пользу развертывания «тонкой» системы ПРО для прикрытия американской территории от потенциаль­ной угрозы незначительного ракетного потенциала КНР. В бюджете на 1969 финансовый год на дальнейшую раз­работку системы «Сентинел» и развертывание ее компо­нентов было выделено 1,2 млрд. долл. Сухопутные силы приступили к строительству первых комплексов ПРО: ги­гантских радиолокаторов в железобетонных конструкциях 40-метровой высоты, стартовых установок антиракет в районах Сиэтла, Чикаго и Бостона (не скрывая своего на­мерения превратить ее впоследствии в «плотную» систему против Советского Союза). [33]В то же время внутри США ширилась оппозиция созданию дорогостоящей и сомни­тельной в техническом отношении стратегической систе­мы. В ходе утверждения военного бюджета весной и летом 1968 г. в Капитолии, где еще годом раньше царила почти единодушная поддержка ПРО, поправки сенаторов Д. Купера и В. Харта за изъятие фондов на развертывание этой системы получили соответственно 34 и 25 голосов. И хотя эти предложения не были поддержаны большинством, оп­позиция готовилась к более упорной борьбе в следующем году.

В первые дни правления администрации Никсона среди многочисленных исследований «Меморандума № З» одно из самых больших и важных было посвящено проблеме ПРО. До его окончания было решено приостановить про­должение строительства «Сентинел», о чем было сделано официальное объявление 6 февраля 1969 г. Нового пре­зидента волновало нараставшее недовольство программой в конгрессе и среди американской общественности. Но с другой стороны, Никсон считал необходимым учитывать единодушное требование начальников штабов и их адво­ката в правительстве министра обороны Лэйрда о продол­жении намеченного строительства, давление всего военно-промышленного комплекса в сторону наращивания насту­пательных и оборонительных вооружений. Никсон опасал­ся, что обострение отношений с этими кругами могло бы затруднить сотрудничество с ними по «передислокации» американской силы за рубежом и сузило бы его свободу действий в диалоге с Советским Союзом. Непосредственно президент и его помощник считали, что продолжение программы ПРО необходимо для обеспечения США «сильной позиции» на переговорах об ОСВ — для оказания психологического давления на другую сторо­ну в целях достижения выгодного Вашингтону соглаше­ния. При отсутствии такового планировалось развертыва­ние этой системы для получения Соединенными Штатами односторонних преимуществ, в стратегическом соотноше­нии сил. Программа противоракетной обороны рассматри­валась, таким образом, в качестве эффективного, хотя и весьма дорогостоящего инструмента манипулирования силой в советско-американских отношениях, несмотря на то что администрация отдавала себе отчет в дестабилизи­рующих последствиях строительства этой системы для военного равновесия между СССР и США,