Сегодня любой труд можно оценить в деньгах, но не любой труд продается. Человек, работающий честно и добросовестно, чтобы создать что-нибудь, был бы страшно разочарован, если бы он думал, что его усилия были бы ни чем иным, как определенной суммой денег. Человек, посвятивший себя боевому искусству, продающий себя за деньги или в качестве телохранителя, не является больше человеком боевого искусства.

У меня есть друг, работающий в одной компании. У него талант продавца, и он всегда завоевывает доверие людей, с которыми вступает в контакт. Говорят, компания зависела от его способностей, хотя он даже не закончил школы. В 1947-48 гг., когда мой друг был бродягой и безработным, президент компании дал ему работу и помог развивать свой талант. Однажды он пришел ко мне за советом. Оказалось, что заметив быстрый рост компании, конкурирующая фирма старалась соблазнить моего друга и, таким образом, приостановить быстрый рост компании. Человек от этой фирмы вступил с ним в контакт, и кто-то послал по его адресу чек на 10 миллионов иен. "Что мне делать, Ояма?", - спросил он. -"Сейчас положение такое, что я даже не могу позволить себе купить собственный дом. Но если я сменю компанию, я буду значить вдвое больше, чем теперь, и смогу приобрести дом на эти 10 миллионов. Однако, я не знаю, как смогу предать мистера А (президента компании, в которой он работал)". Я сказал ему, что это предложение, может быть, отличный шанс, и что переход означает для него много денег. Но если он сделает это, люди, доверявшие ему, прервут с ним все отношения из-за предательства мистера А, и добавил, что я был бы первым, кто прекратил бы с ним разговаривать. Мой друг посмотрел мне в глаза, поблагодарил и последовал моему совету. Спустя несколько лет мистер А пришел узнать, что я думаю о назначении моего друга президентом. Мистер А, достигший пенсионного возраста, видел преимущество в том, чтобы назначить президентом моего друга, а не своего сына. Я сказал, что это отличная мысль. А затем растрогал мистера А до слез, рассказав ему о преданности моего друга компании, несмотря на большой соблазн. Позднее, мой друг руководил компанией как президент, ведя ее к дальнейшему могуществу как в Японии, так и за границей.

Каждый месяц сотни людей просят принять их в тренировочный зал, и каждый год ряд воспитанников завоевывает черный пояс. И все больше обладателей черных поясов выражают желание открыть свои залы, Я обычно удивляюсь этому, так как эти люди слишком молоды для руководства другими, а также тем, что они оставляют дальнейшее изучение карате. Я не представляю их в роли учителей, но не хочу мешать им в руководстве залом. Напротив, я был бы рад видеть как можно больше залов и в Японии, и за границей. Однако меня беспокоит то, что такие молодые, неопытные люди станут учить тому, что они сами не до конца понимают'. Пока мне не исполнилось 35 лет, я не руководил тренировочным залом, а путешествовал по всему миру, вызывая на поединки людей, владевших боевыми приемами. И только после этого я, наконец, взял на себя ответственность открыть тренировочный зал, и люди, страстно желавшие стать моими учениками, смогли осуществить свое желание.

Я хочу предостеречь всех молодых людей: "Не спешите в поисках благополучия или богатства. Важен лишь выбранный путь и усердие, с которым вы совершенствуетесь в достижении вашей цели". Я начал изучать карате в 9 лет и изучал его в течение 40 лет. И все еще учусь. Иногда я просыпаюсь среди ночи с мыслью о каком-то незначительном улучшении или обновлении какого-либо приема. Я удивляюсь, какое понятие о карате и о боевом искусстве имеет молодой человек 25-26 лет, обладающий третьим или четвертым даном, если перестав тренироваться, он начинает учить других, становится упитанным и ленивым. Я сейчас сам руковожу большой организацией, но не советую людям моложе меня добиваться подобной ответственности, во всяком случае пока им нет еще 30-ти с лишним лет и даже больше. До этого возраста они должны продолжать концентрироваться в своем духовном и физическом развитии, а не думать о славе, положении или благополучии. В этом возрасте человек быстро достигает хороших практических результатов, если много сил вкладывает в освоение приемов.

Люди полагают, что добившись больших результатов в определенном искусстве или ремесле, они немедленно должны извлекать выгоду из того, чему научились. Стремление к немедленному успеху проникло и в мир карате, и в другие виды боевого искусства до такой степени, что некоторые наставники готовы присуждать степени и даны за плату. Сегодня титулы продают некоторые иностранцы, чей общий дан в различных видах боевого искусства достигает 20. Подобные вещи были немыслимы в прошлом, когда требовалось 10 или 20 лет, чтобы получить дан от мастера. А подтверждающим документом, вручаемым за столь долгий период, обычно был листок бумаги с несколькими основными правилами. Это не указывает на отсутствие значимости боевого искусства. Но это означает, что мастерство не может быть зафиксировано в документе или выражено словами. В них нет необходимости. Человек, тренировавшийся 10 лет и больше, сделает свое искусство неотъемлемой частью существования. В такой преданности для мгновенных успехов и многословных документов просто нет места. Я рассматриваю стремление к быстрому успеху как часть более широкого крута желаний, включающего чрезмерную обеспокоенность о деньгах, заботе о своей личной выгоде.

Человек, действительно преданный боевому искусству, тренирует себя, чтобы стать полезным. В прошлом о людях судили на основании их образованности и преданности делу. Я искренне надеюсь вновь и вновь возвратиться к этим критериям. Глупо копить деньги ради денег или ради их количества, но и накопительство для наследников тоже неправильно. Китайцы говорят, что большое наследство лишает умного сына инициативы, и позволяет глупому совершать ошибок даже больше, чем если бы он был беден. Это действительно так. У меня нет намерения оставлять моим детям крупную организацию карате, которой я руковожу. Только человеку, который следует по пути совершенства, по которому следую я, и который сможет осуществить руководство так, как это делаю я, будет передано мое дело.

Единственно важное, что я унаследовал, были дух, энтузиазм и человеколюбие таких великих людей, как Миямото Мусаси, Бисмарк, Конфуций и Шакьямуни. Я не оставлю крупного состояния своей семье. (Я часто повторяю своим ученикам, что они могут плюнуть на мою могилу, если я это сделаю). Но я надеюсь передать будущим поколениям факел надежды, который будет вдохновлять и озарять их путь так же, как и мой.

Наедине с самим собой

Как я уже сказал, находясь в тюрьме после Второй мировой воины, я был обеспокоен своим будущим, так как не имел специальности, и поэтому решил посвятить себя карате. Тогда многие были враждебно настроены к боевому искусству из-за ужасных экспериментов, проводимых японской военщиной до и во время войны. Но наблюдая, как процветает гангстеризм, а также насилие и другие преступления, чинимые американскими солдатами, я понял, что страна без тренированных людей никогда не сможет добиться независимости. Поэтому я выбрал карате, и когда освободился из заключения, отправился в лес, на гору Минобэ, где тренировался полтора года. Это было прекрасное место с величественными кедрами и другими деревьями, речкой и водопадами, бежавшими между скал по каменистым долинам. На половине пути к вершине стоял храм. Я жил неподалеку, в развалившейся хижине сторожа. Я полагаю, что практически каждому, кто полностью отдал себя выбранному пути, следует пройти через подобную тренировку в одиночестве. Но это нелегко. Самое страшное - это одиночество. В полной изоляции низменные инстинкты проявляются сильнее. Есть только два пути для преодоления одиночества: покинуть это место или мобилизовать все свои силы и помочь себе в выполнении поставленных целей. Я выбрал последнее. За поддержкой я обращался к разного рода вещам. Например, я купался в водопадах, вздувшихся от хорошего дождя. Сидя в воде, я погружался в созерцание Дзэн. Подолгу смотрел на Луну и бесчисленные звезды. Иногда я даже колол колючками ноги и' и бился головой о камни. Тем не менее благодаря занятиям и созерцанию в сидячем положении Дза-дзэн, за 18 месяцев я впервые вошел в то состояние концентрации, в котором совершенно ни о чем не думал, и которое в Йоге называется Самадхи. В дни созерцания, зимой и летом, я сидел у горной реки или у подножия дерева, или стоял на скале. Занятия карате состояли из выполнения сотни ката ежедневно, плюс тренировки со стволами деревьев и валунами. Ночью, когда одиночество было невыносимым, я пытался совершенствоваться в духовном созерцании, обращаясь за помощью к нескольким приемам.