Бор снова сел за вычисления. Невидимые глубины могут быть измерены только с помощью могучего эхолота математики и логики. Бор предложил, что в атоме водорода может существовать вторая электронная орбита, возможно эллиптической формы. Каждое хорошее шоссе состоит из нескольких полос, рассуждал Бор. Однако проверить это предложение в применении к атому было исключительно трудно.

Несмотря на трудности военного времени, атом Резерфорда - Бора открыл перед физиками такие перспективы, что повсеместно в лабораториях проводились множество самых многообещающих экспериментов. Так бывает, когда в науке внезапно открывается новое поле деятельности и происходит стремительный рывок вперед. За три года, прошедших с момента опубликования, "трилогия" Бора сыграла роль весьма эффективного катализатора. В течение всего этого времени накапливалась поистине уникальная коллекция самых различных доказательств и подтверждений. Бор был признан исключительно многообещающим молодым ученым, чуть ли не гением.

В декабре 1916 года все - и атомы, и война, и статьи, и зарубежные признания - отошло на задний план: в семье Боров родился первый ребенок. Мальчика назвали Христианом. Радость Бора была безгранична, и он тут же послал телеграмму Резерфорду, чтобы сообщить ему о знаменательном событии.

Резерфорды полностью разделяли чувства счастливого отца. "Мы посылаем вам самые сердечные поздравления по случаю рождения сына, - писал Резерфорд. - Ваш первенец будет всегда напоминанием Вам о пребывании в Манчестере".

Впрочем, война властно давала себя знать, и забыть о ней удалось только на мгновение. Даже в нейтральной Дании постоянно был слышен грохот ее пушек.

Сам Резерфорд вынужден был все больше и больше времени уделять военным исследованиям. Работа, связанная с созданием противолодочного локатора, заставила великого физика отправиться сначала во Францию, а после вступления США в войну Резерфорд выехал в Вашингтон, чтобы познакомить своих американских коллег с ведущейся работой и заручиться их помощью.

"Я занимаюсь регистрацией и подсчетом легких атомов, приводимых в движение альфа-частицами. Думаю, что эти данные проливают свет на характер и распределение сил вблизи ядра", - сообщал далее Резерфорд.

И затем он прибавил несколько слов, предвосхищающих одно их величайших открытий за все время существования человечества: "С помощью этого метода я пытаюсь раздробить атом. В одном случае результаты выглядят весьма многообещающими, но потребуется уйма труда, чтобы убедиться в этом".

Бор немедленно понял, что Резерфорд пытается осуществить то, чего до сих пор не делал ни один смертный. Даже с расцветом науки надежда проникнуть в святая святых - внутрь атома - и изменить его признавалась неосуществимой. Каких-нибудь десять лет назад, в 1907 году, лорд Кельвин объявил эту дерзкую идею невозможной: "Атом - навсегда созданная монолитная частица". И тем не менее Резерфорд с поразительным спокойствием сообщил, что он взялся за эту задачу.

Однако вскоре и Бор добился результатов исключительной важности. Ему удалось найти разумное объяснение тройным цветным линиям, открытым П.Зееманом при изучении спектра атома водорода в магнитном поле. В письме к Резерфорду он сообщил также, что в "свободное время" заканчивает статью о квантах.

Хотя уже в декабре Бор, казалось бы, был близок к завершению работы, первая часть статьи окончательно была готова только в мае 1918 года. Этим маем у супругов Бор были и другие радостные новости, которыми они спешили поделиться с Резерфордами. У них родился второй сын, Ханс. Христиану, предшественнику Ханса, исполнилось полтора года. Он уже проявляет интерес к бумагам отца. Бор оказался преданным и любящим отцом и постоянно интересовался всем, что касалось его детей.

11 ноября 1918 года пришел, наконец, долгожданный мир. Четырехлетняя эпидемия войны, опустошавшая земной шар, окончилась. Счастье и радость охватили население союзных стран. После получения известия о заключении столь желанного мира невозможно было удержаться от порыва необузданного веселья. Семья Бора, подобно всем, кто был непосредственно вовлечен в эту бесконечную цепь уничтожения, выбежала на улицу, обнимая друзей и всех встречных. Для Нильса и Маргрет конец войны означал не только конец почти невыносимого напряжения и освобождение родины от страха и неуверенности в завтрашнем дне, но и победу и мир для любимой Англии, для всех друзей и знакомых на Британских островах. Сердца их были преисполнены счастья.

Когда в 1916 году Бор согласился занять кафедру теоретической физики, он хотел, чтобы на ней велась как научно-исследовательская, так и педагогическая работа. Окончание войны открыло, наконец, дорогу к созданию в Копенгагене центра, который уже давно вынашивал в мечтах Бор.

В 1917 году, почти за год до окончания войны, Бор обратился к университетским властям с предложением организовать при университете небольшой институт теоретической физики. Вскоре после заключения мира университет объявил о своем согласии с предложением Бора.

Идею Бора поддержал и муниципалитет Копенгагена. На краю прекрасного парка неподалеку от центра города, был выделен участок земли. Бор получил право начать строительство, как только будет завершен проект.

В тот самый день, когда Бор написал Резерфорду свои поздравления по поводу окончания войны, у него в почтовом ящике лежало письмо, чуть было не сорвавшее все его планы. Письмо было датировано 17 ноября 1918 года, но Бор получил его только в середине декабря - корабли все еще ходили нерегулярно. Оно пришло от Резерфорда.

"Видимо, многое изменится в жизни университетов. Возможно, Вы уже слышали, что мы ввели степень доктора философии. Нам хотелось бы превратить Манчестер в исследовательский центр современной физики. Быть может, Вы помните наши разговоры о должности профессора математической физики. Очевидно, события не заставят себя ждать. Я хотел бы получить подтверждение занять эту должность. Полагаю, что если мы вдвоем постараемся, то произведем настоящий переворот в физике".

Предложение Резерфорда было чрезвычайно заманчивым. В самом деле, ни с чем не сравнимая возможность работать вместе с великим ученым в самой передовой области исследований, в новом центре физике, профессорская кафедра в Манчестере, наконец, просто жизнь в Англии! Итак, сразу же после подписания мира и в разгар работ над созданием собственного института в Копенгагене Бор опять был поставлен перед неразрешимой дилеммой.

Он был датчанином, он не мог покинуть Данию, свою родину, которая предоставляла ему все возможности и теперь дарила институт, о котором он мечтал. Подобная неблагодарность была Бору не по душе. Он не стал тянуть с ответом и 15 декабря написал Резерфорду:

"Не знаю, как и благодарить Вас за письмо, которое я сейчас получил от Вас и, которое стало для меня не только источником огромной радости, но и причиной печальных раздумий.

Это объясняется тем, что я считаю себя морально обязанным помочь всем, что в моих силах, развитию физических исследований в Дании, где даже небольшая лаборатория будет иметь огромное значение".