Новый взгляд на проблему взаимоотношений государства и индивида, власти и прессы появляется в конце XVII века и окончательно оформляется в XIX веке – «либертарианская теория»[5].

Либертарианская теория меняет представление о взаимоотношении человека и государства. Человек воспринимается как существо разумное, которого государство не должно вести и направлять, указывать «правильные» идеи и взгляды. Человек, в первую очередь, - личность, и он сам может отличить правду от лжи. Пресса в данной теории помогает человеку самому найти истины. Сторонники этой концепции приветствуют плюрализм мнений, пусть даже какие-то будут ложными – человек разумный сам в состоянии обнаружить клевету. Существенное отличие от авторитарной концепции прессы заключается в том, что теперь истинность взглядов власти, которые пропагандировались в правительственных изданиях, подвергались сомнениям, а подчас и полным опровержениям и даже критике. Пресса теперь не является инструментом правительства, а средством предоставления фактов, на основании которых народ может следить за деятельностью власти и составлять собственное мнение. Отсюда следует, что средствам массовой коммуникации необходима свобода от правительственного контроля.

Одним из первых эту идею высказал Джон Мильтон в своей работе «Ариопагитика». Философ приводит доводы в пользу отмену цензуры на выпуск печатных изданий. Одним из главных аргументов является то, что цензура «будет прежде всего сдерживать всякое просвещение и заглушать голос Истины, … препятствуя и подрезывая крылья будущим открытиям как в божественной, так и в светской науке»[6]. Мильтон утверждает, что умный человек способен отличить правду от лжи, «добыть золото»[7] даже из самой пустой и бесполезной книги: «Мудрый из ничтожной книги извлечет больше полезного, чем дурак из Священного Писания»[8]. Чтобы разумный человек мог самостоятельно составлять свой взгляд, ему необходим неограниченный доступ к чужим мнениям, в частности к печатным изданиям. Истину, по мнению философа, нельзя утаить, она обязательно проявится при столкновении различных точек зрения. «…Истину и здравый смысл нельзя присвоить и торговать ими, снабдив ярлыками… Не нужно всякую земную науку пытаться обратить в государственный товар, клеймить и браковать ее, как сукна или тюки шерсти»[9].

Ограничения свободы печати цензурой, по мнению Мильтона, бессмысленно. «Истину» нельзя скрыть за запретом. Английский философ сравнивает правительство с человеком, который запер ворота своего сада, надеясь таким способом переловить всех ворон.

Мильтон в своей работе спорит с Платоном, утверждает, что законы, которые составил древнегреческий философ возможны только в республике воображаемой. В действительности же такого «идеального» государства, описанного Платоном, нет и быть не может. «Иначе отчего он сам [Платон] не следовал этим законом, но нарушал их, отчего не был изгнан он за свои слишком вольные эпиграммы и диалоги»[10]. Работа Мильтона «Ареопагитика» была опубликована в 1644 году без разрешения правительства, без штампа «дозволено цензурой», но подписанная именем Мильтона. «Это был открытый вызов: так я проступаю, как бы говорил он, и так призываю поступать всех. Дурные законы выполнять не следует»[11]. В свое время работа Мильтона не получила должного отклика, интерес к его идеям появился только в XVIII веке.

Томас Джефферсон, президент США, тоже явился сторонником либертарианской теории. Третий президент США неоднократно подвергался критике, нападкам и клевете со стороны печати, журналисты даже вторгались в личную жизнь Джефферсона, освещая ее интимные подробности. На все несправедливые нападки прессы в свой адрес президент ответил только личным отказом от чтения подобных изданий. Тем не менее, он неуклонно остается сторонником идеи свободной прессы. «Наша свобода зависит от свободы печати»[12]. По мнению Джефферсона, власть не должна вмешиваться в дела прессы, не следует также предпринимать попытки по ограничению выхода в печати определенных публикаций. Джефферсон поддерживает идею, высказанную еще в XVII веке Мильтоном, о том, что человек сам в состоянии почерпнуть из множества точек зрения истину, сформировать свое собственное мнение на ту или иную проблему. Поэтому функция прессы заключалась в том, чтобы помочь человеку найти «истину», а также в контроле за тем, чтобы правительство не отклонялось от своих обязанностей, не злоупотребляло властью. Обилие разных точек зрения, пусть даже ложных, - явление положительное, так как создается пространство для свободной дискуссии и обменом мнений. Хотя сам Джефферсон немало пострадал от этой «свободы», все же, он остается верным своим убеждениям: «Я же буду оберегать их [газеты, публикующие ложную информацию] даже в праве лгать и клеветать и тем не менее буду продолжать заслуживать у них все то же отношение к себе»[13].

1.2. Власть и СМК в современный период

В XX веке дискуссии о необходимости свободы печати становятся неактуальными, наличие у СМК права на выражение своей собственной точки зрения кажется естественным. Становятся актуальными другие вопросы: о степени воздействия СМК на аудиторию и о степени воздействия мнений правящих элит на прессу. В рамках обсуждения данных вопросов формируется две теории, которые принципиально отличаются друг от друга. Сторонники одной теории считают, что на практике не происходит реализации либертарианской концепции прессы, так как, несмотря на кажущуюся свободу средств массовой коммуникации, последние полностью подчиняются господствующей политической элите и пропагандирует ее идеи. Приверженцы данной теории, теории модели доминирования, утверждают, что СМК воздействуют на аудиторию и пропагандируют ей идеи доминирующей политической группы. Функция контроля над правительством, которую выделяли сторонники либертарианской концепции прессы, в действительности же заменяется другой: СМК – не что иное как проводник идей правящих элит. Таким образом, за видимым плюрализмом мнений в материалах средств массовой коммуникации стоит доминирование одной точки зрения, точки зрения правящей элиты.

Другая концепция сложилась в американской коммуникативистике в 30-е годы как оппозиция на теорию модели доминирования в прессе. Ее сторонники стремились доказать, что воздействие СМК на сознание и поведение аудитории носит ограниченный характер. Ограниченна также и степень вмешательства государства в дела прессы. Политику какого-либо издания определяет не правительство, не господствующие элиты, а спонсорская поддержка той или иной организации. Плюрализм мнений, освещаемых в СМК, существует, но он определяется, в первую очередь, коммерческими интересами.

Основные идеи сторонников модели доминирования обнаруживаются в работах К. Маркса. Эволюция же модели доминирования во многом определяется эволюцией марксизма в ХХ веке.

К. Маркс поднимает вопрос о необходимости свободы прессы. В статье «Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания» он говорит о двух видах печати – «подцензурной» и «свободной»: «Сущность свободной печати – это мужественная, разумная нравственная сущность свободы. Характер подцензурной печати – это бесхарактерное уродство несвободы, это цивилизованное чудовище…»[14]. По определению К. Маркса, «свобода печати сама есть воплощение свободы, есть положительное добро; цензура, напротив, есть воплощение несвободы… она имеет лишь отрицательную природу»[15]. Отношение Маркса к цензуре очевидно: несвобода превращает прессу в «чудовище». Уже в этой работе поднимается проблема контроля господствующей элиты – правительства – над средствами массовой коммуникации: «В стране цензуры государство, правда, не пользуется свободой печати, но один из органов государства все-таки ею пользуется – правительство. Не говоря уже о том, что официальные произведения правительства пользуются полной свободой печати, разве цензор не практикует ежедневно безусловную свободу печати, если не прямо, то косвенно?»[16] Таким образом, Маркс говорит о полной несвободе и зависимости прессы от властных структур.