б) в 1992 – 1993 гг. во время проведения широкомасштабной приватизационной кампании сформировался новый альянс региональных политических и экономических элит, которые, воспользовавшись вакуумом власти в центре, заявили о правах на контроль над громадными естественными ресурсами собственных регионов.

в) в период крайнего ослабления власти, вследствие войны между Президентом и парламентом, республики выдвинули требования национальной автономии, которую и получили из-за ослабленности Центра.

2. Федеративный договор: создалась асимметричная Федерация, в которой республики обладают значительно большими правами, чем территориальные регионы. Республики были признаны суверенными государствами, они могут иметь собственные конституции, имеют права на землю и естественные ресурсы. Всего этого у регионов нет.

3. Конституция Российской Федерации: в тексте Конституции записано равноправие всех субъектов Федерации, текст Федеративного договора не вошел в Конституцию. Но, противореча самой себе, Конституция РФ устанавливает, что разграничение предметов ведения и полномочий между федеральными властями и субъектами Федерации «осуществляется настоящей Конституцией, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий» (ст.11 п.3). С правовой точки зрения Федеративный договор остается в силе.

4. Легитимность Конституции: хотя в целом постране Конституция поддержана 58,4% избирателей, она была отвергнута в 16 регионах и 8 республиках большинством голосов; в 11 регионах и в 6 республиках она не была ратифицирована из низкой явки избирателей.

II. Федерализм и сепаратизм.

1. Демографическая ситуация: требования сецессии встречают наибольшую поддержку в республиках с преобладанием «титульного» населения, расположенных на окраинах Федерации и имеющих границы с зарубежными странами. За исключением Тувы – это весь Северный Кавказ, наиболее этнически взрывоопасный район РФ. Однако северно-кавказские республики в значительной степени зависят от федеральных субсидий, что и приглушает кипящие там национальные страсти.

2. Колебания в экономическом положении и уровне жизни: экономическое неравенство республик и регионов в рамках РФ является одним из важнейших источников межрегиональной напряженности и недоверия между субъектами Федерации. Существуют громадные различия и в степени зависимости отдельных субъектов от федеральных субсидий и трансфертов. Очевидно, что богатые и финансово независимые республики (регионы-доноры) обладают более прочными позициями в торге с федеральными властями, чем те, которые выживают на субсидии Центра. В то же время чем большей экономической независимостью от Центра обладает республика (или регион), тем выше вероятность, что она может пожелать выйти из Федерации.

III. Правовой сепаратизм.

Многие положения и законы конституций и законодательств регионов и республик противоречат Конституции Российской Федерации или федеральному законодательству. Но у Центра недостаточно рычагов давления на субъекты Федерации, чтобы повлиять на это.

IV. Двухсторонние договоры и усиление асимметричности Федерации.

Одним из наиболее тревожных событий в развитии российского федерализма в последние годы стала практика заключения двухсторонних соглашений между федеральным правительством и субъектами Федерации. В этих соглашениях чаще всего идет речь о передаче субъектам дополнительных прав по ипользованию естественных ресурсов. Опасность этого заключается не только в экономических потерях центра, но и в том, что они быстро расшатывают авторитет федеральной Конституции.

V. Институциональные факторы.

Политическая демократия зависит не только от экономических и социальных условий, но и от дизайна политических институтов. В России республиканские конституции и уставы регионов возникли в ходе конфликтов элит. Неудивительно, что в рамках Федерации имеются значительные вариации в типах политического режима, в электоральном законодательстве, в партийных системах и, соответственно, в развитии демократии.

В заключении Росс приводит высказывание Г. Смита о содержании понятия федерализм: «…в своем наиболее широком и общепринятом виде федерализм может рассматриваться как мировоззрение, согласно которому идеальная форма организации жизни людей наилучшим образом выражается в утверждении многообразия через единство». Отсюда, по мнению Росса следует, что федерализм и демократия две стороны одной медали. Чтобы истинный федерализм мог работать, отношения между центром и регионами должны исходить из конституционного права и демократического представительства. Эти концепции хороши для либеральных демократий, но подходят ли они для переходной России? Росс приходит к выводу, что Россия еще не является истинной федерацией, поскольку в ней нет консолидированной демократии, и отношения между центром и регионами определяются не только конституционными положениями. В России эти отношения определяются скорее политическими и экономическими факторами. В Российской Федерации имеется и единство, и многообразие, но они находятся скорее в противоречии, нежели в гармонии. В итоге ельцинский полуавторитаризм распространился по всему политическому организму, уничтожая те зачатки демократии, которые возникли под влиянием краха СССР. Многие из 89 российских исполнительных органов действительно стали беззастенчиво авторитарными, пренебрегая законом, игнорируя Конституцию страны. Авторитаризм в центре стимулирует развитие авторитаризма в регионах, а тот, по законам порочного круга, вновь возвращается на общенациональный уровень.

В.Ф. Калинина в статье «Особенности становления российского федерализма» обращается к истории вопроса о российской государственности. Она обнаруживает, что в становлении Российского государства с древних времен прослеживаются две противоположные тенденции. Одна заключается в стремлении отдельных княжеств и земель к саморазвитию, сохранению самобытности, самостоятельности. Другая – к созданию и укреплению сильного централизованного государства. В удельный период небольшого самостоятельные славянские княжества были объединены на конфедеративных началах под верховным сюзеренитетом великого князя. Однако каждый удельный князь мало зависел от киевского престола. Непрочность такого союза обнаружились при первом серьезном столкновении с вторгшимися на Русь татаро-монгольскими завоевателями. Калинина В.Ф. приводит высказывание Н.И. Костомарова о том, что Русь стремилась к федерации, и федерация была формой, в которую она начала облекаться. Но при этом, как считает автор данной статьи, обширность территории и разнохарактерность славянских племен создавали немало трудностей для того, чтобы сплотить их в единое централизованное государство. Монгольское нашествие и последующая борьба за независимость окончательно определили исторический путь России как централизованного унитарного государства во главе с Москвой. Это было единственной возможностью защитить государство, сохранить выходы к морю, поддержать внешнеторговые связи. Для централизации государства годились любые средства, что показывает нам история.