С точки зрения западного человека, в этой оценке заключено противоречие: если необходимость перемен в интересах большинства народа, и во власть выдвигаются люди с поручением эти интересы отстаивать, то что может для этого быть лучше, чем республиканский строй? И действительно, для общества, в котором человек постоянно находится в состоянии осознания и защиты своего индивидуального интереса, это верно. На Западе между гражданином и властью есть глубоко рациональная, просчитываемая и проверяемая договоренность, которая саму власть ставит в строго определенные рамки. Но русский человек даже выборную власть рассматривает как безусловную, абсолютную, которая не просто защищает его личный интерес, но и предписывает, в чем этот интерес состоит. И здесь неизбежно возникает элемент противостояния, некоей отчужденности, поскольку четко прописанных условий согласия между человеком и властью нет. Такова парадоксальность ситуации – западный человек в процессе избрания даже чужого по духу, по крови человека делает как бы своим, приближает его к себе, поручая выполнять определенные функции; русский человек даже своего по духу и крови собрата выдвигая во власть, тем самым отчуждает его, отдаляет его, ставя над собой. Этот парадокс нашел выражение в оценках Н. И. Костомаровым деятельности Петра 1 по преобразованию России на европейский лад. Говоря о том, что Петр многое поменял в государственном устройстве, в хозяйственной жизни, историк приходит к выводу, что нового человека он все же не создал, потому что «нового человека в России могло создать только духовное воспитание общества, и если этот новый духовный человек где-нибудь заметен в деяниях и стремлениях русского человека настоящего времени, то этим мы обязаны уже никак не Петру». Как видим, этот вывод вроде бы противоречит оценкам В. В. Розанова, процитированным выше. Но Н. И. Костомаров продолжает: «Задавшись отвлеченной идеей государства и принося ей в жертву временное благосостояние народа, Петр не относился к этому народу сердечно. Для него народ существовал только как сумма цифр, как материал, годный для построения государства».

Петр, конечно, не депутат Госдумы, он не был избран в рамках демократической процедуры, но он был признан национальным лидером уже тем, что народ повиновался ему, признавал его власть, а не со всеми даже Богом данными царями в российской истории народ поступал таким образом.

В оценках и В. В. Розанова, и Н. И. Костомарова противоречие кажущееся. Петр, выражая интересы нации, в силу уже обозначенного парадокса, как человек власти, был отчужден от каждого отдельного россиянина; в силу этого насаждая европейские порядки, он непосредственно не мог изменить внутреннюю национальную природу русского человека, но он создал условия, при которых эта природа начала меняться сама собой, уже как бы без его участия.

7.

Проблемы, которые возникают при воссоздании в России западных демократических институтов, зачастую анализируются только в политическом или идеологическом плане и обозначаются как трудности перехода от тоталитарного к демократическому обществу. Однако, эти проблемы предстают в несколько ином свете, если учитывать различие в особенностях национального развития, разницу национальных традиций и национальных менталитетов России и Запада. Без учета этих обстоятельств мы уже через несколько десятилетий, учитывая ускоряющуюся плотность исторического времени, можем вновь оказаться перед необходимостью очередной «перемены центра жизни» и очередного разрыва с Западом.

1 – Русские философы. Антология. –М.: «Книжная палата», 1994 – с. 19

2 - Там же, с. 112.

3 - Там же, с. 118.

4 – Там же, с. 16.

5 – Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Т.3. – Ростов-на-Дону: «Феникс», 1995. –с. 239.