Из этой закономерности следует, что в промышленно развитых странах, где жизненный уро­вень населения весьма высок, младенческая смертность минимальна, хорошо развита пенси­онная система, собственные дети перестали быть тем экономическим преимуществом, каким они бы­ли для родителей в традиционных обществах. "Со­здание в ведущих индустриальных государствах со­циальных систем обеспечения при наступлении старости и в случае болезни завуалировало связь поколений и сделало ее анонимной, - пишет немец­кий исследователь Р. Ульрих. - В современных ус­ловиях дети по-прежнему эмоционально обогаща­ют родителей. Однако для этого многим парам хва­тает и одного ребенка. В то же время более высокие требования к мобильности каждого индивида, изме­нения в понимании партнерских отношений, три­умф индивидуалистических претензий на собствен­ное счастье и другие факторы затрудняют принятие решения о рождении детей. Число семей, имеющих более двух детей, уменьшается, число бездетных се­мей увеличивается.

Резонно предположить, что в менее развитых странах, а тем более в наименее развитых, фер­тильность должна оставаться на более высоком уровне. И это действительно так. В период с 1995 по 2000 г. в развитых регионах средний уровень фертильности был вдвое ниже, чем в остальных регионах мира, в том числе в 3.5 раза ниже, чем в 49 наименее развитых странах (табл. 1). Более то­го, даже в пределах одной страны фертильность в бедных слоях населения заметно выше, чем в бо­гатых. Опросы семей в Бангладеш показали, на­пример, что в беднейшей пятой части населения фертильность составляет в среднем 4.6 рожден­ных на одну женщину, тогда как в самой богатой пятой части населения - 2.2 рожденных.

В обычных условиях темпы рождаемости и смертности населения более или менее уравно­вешивают друг друга. Разумеется, они отнюдь не одинаковы и постоянно колеблются, поддержи­вая устойчивость естественного прироста насе­ления лишь на больших отрезках времени. Но в периоды демографических переходов такая их сбалансированность резко нарушается. Исход­ной причиной этого служит снижение детской смертности в результате улучшения условий жизни данного сообщества людей. Когда роди­тели осознают, что уменьшение смертности их детей в раннем возрасте стало стабильным, они могут ограничиться меньшим числом рожден­ных детей, чтобы обеспечить желательную чис­ленность потомства.

Однако в силу отмеченной выше отягощенности демографического поведения обычаями и другими социально-психологическими фактора­ми снижение рождаемости наступает гораздо по­зднее снижения детской смертности. В результа­те устоявшийся баланс между средней нормой рождаемости и средней нормой смертности суще­ственно нарушается. Наступает длительный пе­риод перехода от прежнего баланса между ними к новому, в течение которого уровень рождаемости намного превосходит уровень смертности и насе­ление растет беспрецедентными темпами.

История знает два глобальных демографичес­ких перехода. Первый - в эпоху раннего неолита, когда кочевые племена стали переходить к зем­леделию, которое значительно улучшило усло­вия выживания и продолжения рода. Смертность детей постепенно уменьшалась, к тому же их пе­рестали уничтожать, а рождаемость долго еще оставалась на прежнем высоком уровне. По оцен­кам, численность населения Земли, не превы­шавшая к началу неолитической революции 5-10 млн. человек, возросла тогда в 100 раз. Второй демографический переход обусловлен промышленной революцией, не только резко повысившей производительность труда работа­ющей части населения, но и открывшей новые горизонты в области просвещения, здравоохра­нения и социальной защиты населения. На пер­вый взгляд, предыдущий демографический взрыв был более мощным, чем нынешний. Но нужно учитывать, что он растянулся на несколь­ко тысячелетий, тогда как нынешний уместился в два столетия, благодаря чему обрел невидан­ную интенсивность и поистине взрывной харак­тер.

Таблица 1. средние доходы на душу населения и уровни фертильности в разных группах стран с 1995 по 2000 г.

Источник: Журнал «МЭ и МО», 2005г., №8

Как видно на рис. 1, в развитых регионах мира современный демографический переход начался в середине XIX в. и закончился к началу XXI в. Самым первым регионом, вступившим в него, стала Западная Европа, которая раньше всех встала на путь индустриализации и капитализ­ма. С 1800 по 1900 г. ее население удвоилось, тогда как в развивающихся странах оно увели­чилось в 1.5 раза. Это привело к избытку рабо­чей силы, невиданной безработице и породило массовую миграцию из Западной Европы в Се­верную Америку, Австралию и Новую Зелан­дию. В середине XX в. в Европе имел место еще один бум рождаемости, правда, несравненно меньшей силы.

В менее развитых регионах демографический переход начался лишь в середине прошлого сто­летия. К тому времени медицина шагнула далеко вперед как в области профилактики заболеваний (повысились нормы санитарии, способы дезин­фекции воды, появилась массовая вакцинация и т.п.), так и в области лечения (антибиотики, противомикробные препараты, другие эффективные лекарства). Это позволило резко уменьшить дет­скую смертность даже в экономически и культур­но отсталых странах. В Азии, например, смерт­ность детей в возрасте до одного года упала со 182 промилей в 1950 г. до 53 промилей в 2000 г. -в 3.4 раза. В результате разрыв между рождаемо­стью и смертностью резко увеличился.

Всего за полвека, с 1950 по 2000 г., население развивающихся стран увеличилось в 2.9 раза. А поскольку общая его масса многократно пре­вышает население мирового авангарда, демогра­фический взрыв приобрел колоссальные масшта­бы. Эти регионы дают сегодня около 9/10 всего прироста населения Земли. Хотя пик темпов прироста населения был пройден уже во второй половине 60-х годов прошлого столетия, а пик его абсолютного прироста (80 млн. человек в год) в конце 80-х, общая масса населения столь вели­ка, что даже при убывающей фертильности она будет расти примерно до 70-80-х годов нынешне­го столетия.

Негативные последствия. Такой взрывной рост населения менее разви­тых стран, естественно, замедляет темпы повы­шения его средних подушевых доходов, посколь­ку уровень последних прямо пропорционален уве­личению массы валового продукта, но обратно пропорционален росту самого этого населения. Это значит, что если валовой продукт развитых и менее развитых регионов растет одинаковыми темпами, то опережающий рост населения вто­рых (рис. 1) неизбежно обрекает их на отставание от первых по уровню подушевых доходов. Чтобы это отставание хотя бы не увеличивалось, менее развитые регионы должны на столько же опережать развитые регионы по темпам экономического роста, на сколько они опережают их по темпам роста населения. Это очень непросто для стран, отставших по уровню технико-экономического развития, образованности и квалификации национальных кадров, по качеству и эффектив­ности хозяйственного механизма и даже по степени внутриполитической стабильности.