Часто бывают нужны особые, специально созданные куль­турные формы для того, чтобы осуществить культурное разви­тие дефективного ребенка. Наука знает множество искусствен­ных культурных систем, представляющих теоретический инте­рес. Наряду со зрительным алфавитом, которым пользуется все человечество, для слепых создан особый осязательный алфа­вит, точечный шрифт. Наряду со звуковым языком всего чело­вечества создана дактилология, т. е. пальцевая азбука и жестикулярно-мимическая речь глухонемых. Процессы овладения и пользования этими культурными вспомогательными системами отличаются глубоким своеобразием по сравнению с пользованием обычными средствами культуры. Читать рукой, как делает слепой ребенок, и читать глазом — различные психологические процессы, несмотря на то, что они выполняют одну и ту культурную функцию в поведении ребенка и имеют в основе сходный физиологический механизм.

Постановка проблемы культурного развития дефективно­го ребенка как особого плана развития, подчиненного особым законам, обладающего особыми трудностями и особыми сред­ствами их преодоления, составляет серьезное завоевание со­временной дефектологии. Основным здесь является понятие примитивности детской психики. Выделение особого типа дет­ского психологического развития, именно ребенка-примитива, не встречает, кажется, сейчас возражений ни с чьей стороны, хотя в содержании этого понятия есть еще кое-что спорное. Смысл понятия заключается в противоположении примитив­ности — культурности. Как дефективность есть отрицательный полюс одаренности, так примитивность есть отрицательный полюс культурности.

Ребенок-примитив — это ребенок, не проделавший культур­ного развития, или, точнее, находящийся на самых низших сту­пенях культурного развития. Примитивная психика — здо­ровая психика; при известных условиях ребенок-примитив проделывает нормальное культурное развитие, достигая интел­лектуального уровня культурного человека. Это отличает при­митивизм от слабоумия.

Очень долгое время примитивизм детской психики прини­мали за патологическую форму детского развития и смешива­ли со слабоумием. В самом деле, их внешние проявления часто чрезвычайно схожи. Бедность психологической деятельности, недоразвитие интеллекта, неправильность умозаключений, не­лепость понятий, внушаемость и т. д. могут быть симптомами того и другого. При существующих в настоящее время мето­диках исследования (Бине и др.) ребенок-примитив может дать картину, сходную с умственной отсталостью; нужны осо­бые приемы исследования для того, чтобы вскрыть истинную причину болезненных симптомов и различить примитивизм и слабоумие. Примитивизм может встречаться без дефекта, может соче­таться даже с высокоодаренной психикой, как и дефект не обя­зательно приводит к примитивизму, но может сочетаться и с типом глубоко культурной психики. Дефект и примитивность психики — две совершенно различные вещи, и там, где они встречаются вместе, необходимо их разделять и различать каждую в отдельности.

Особенный теоретический интерес представляет мнимая патология на фоне примитива. А.Е. Петрова, анализируя примитивную девочку, говорившую одновременно на татарском и русском языках и признанную психически ненормальной, показала, что весь симптомокомплекс, заставивший заподозрить болезнь, определялся в основном примитивностью, обусловленной в свою очередь отсутствием твердого владения каким-либо языком. «Наши многочисленные наблюдения доказывают, — говорит Петрова, — что полная замена одного неокрепшего языка другим, также незавершенным, не проходит безнаказанно для психики. Эта замена одной формы мышле­ния другою особенно понижает психическую деятельность там, где она без того небогата». Этот вывод позволяет уста­новить, в чем именно заключается с психологической стороны процесс культурного развития и отсутствие чего создает при­митивность детской психики. В данном случае примитивность обусловлена неполным овладением языком. Но и вообще про­цесс культурного развития сводится в основном к овладению культурно-психологическими орудиями, созданными челове­чеством в процессе исторического развития и аналогичными по психологической природе языку; примитивность же сво­дится к неумению пользоваться подобного рода орудиями и к естественным формам проявления психологических функций. Все высшие формы интеллектуальной деятельности, равно как и все прочие высшие психологические функции, становят­ся возможными только на основе пользования подобного рода орудиями культуры. «Язык, — говорит Штерн, — становится орудием мощного развития его (ребенка. — Л. В.) жизни, пред­ставлений, эмоций и воли; только он делает, наконец, возмож­ным всякое настоящее мышление: обобщение и сравнение, суждение и заключение, комбинирование и понимание».

Эти искусственные приспособления, которые иногда по аналогии с техникой называют психологическими орудиями, направлены на овладение процессами поведения — чужого или своего, так же как техника направлена на овладение процессами природы. В этом смысле Т. Рибо (1892) называл непроизвольное внимание естественным, а произвольное — искус­ственным, видя в нем продукт исторического развития. Пользо­вание психологическим орудием видоизменяет все протекание и всю структуру психологических функций, придавая им но­вую форму.

Развитие многих естественных психологических функций (памяти, внимания) в детском возрасте или не наблюдается в сколько-нибудь значительном размере, или имеет место в столь незначительном объеме, что за его счет никак не может быть отнесена вся огромная разница в соответствующей деятельно­сти ребенка и взрослого. В процессе развития ребенок вооружается и перевооружается различнейшими орудиями, ребенок старшей ступени от ребенка младшей ступени отличается как взрослый от ребенка не только большим развитием функций, но еще степенью и характером культурного вооружения, ин­струментарием, т. е. степенью и способом овладения деятель­ностью собственных психологических функций.

Неумение использовать естественные психологические функции и овладеть психологическими орудиями определяет в самом существенном тип культурного развития дефективно­го ребенка. Овладение психологическим орудием и посред­ством его собственной естественно-психологической функци­ей создает всякий раз как бы фикцию развития, т. е. поднимает данную функцию на высшую ступень, увеличивает и расширя­ет ее деятельность. Значение использования при помощи ору­дия естественной функции экспериментально выяснил Бине. Исследуя память выдающихся счетчиков, он натолкнулся на лицо, обладающее средней памятью, но обнаружившее силу за­поминания, равную силе запоминания выдающихся счетчиков и даже во многом превосходившую их. Бине назвал это явле­ние симуляцией выдающейся памяти. «Большинство психоло­гических операций могут быть симулированы, — говорит он, — т. е. заменены другими, которые походят на них только внешне и отличаются по природе»

Степень примитивности детской психики, характер вооружения культурно-психологическими орудиями и способ исполь­зования собственных психологических функций — вот три ос­новных момента, определяющих проблему культурного разви­тия дефективного ребенка. Примитив отличается не меньшим объемом накопленного опыта, но иным (естественным) спосо­бом его накопления. С примитивностью можно бороться, созда­вая новые культурные орудия, пользование которыми приоб­щит ребенка к культуре. Шрифт Л. Брайля, дактилология суть сильнейшие средства преодоления примитивности.