Если крестьянам и удалось в марте-апреле нарушить правительственные планы ускоренной коллективизации, успех их был недолог. В отличие от 1920-1921 годов, к концу 20-х они уже не могли создать настоящей организации, найти лидеров, объединиться хотя бы на региональном уровне. У них не было времени в отличие от правящей власти, которая действовала мгновенно, у них не было руководителей, которые были утрачены во время гражданской войны, у них не было оружия, которое у них постепенно конфисковали на протяжении всех 20-х годов, крестьянские восстания постепенно затухали10.

Репрессии были ужасны. В одном только приграничном округе на западе Украины "чистка контрреволюционных элементов" привела к аресту в конце марта 1930 года более 15.000 человек. ОГПУ Украины арестовало в течение сорока дней с 1 февраля по 15 марта 1930 года 26.000 человек, из которых 650 были приговорены специальными судами к расстрелу. Согласно данным ГПУ, только политическая полиция приговорила к смерти в 1930 году 20.200 человек.

Продолжая репрессии против "контрреволюционных элементов", ОГПУ воплотило в жизнь директиву Ягоды № 44.21 об аресте шестидесяти тысяч кулаков первой категории. Судя по ежедневным рапортам, посылаемым Ягоде, операция была быстро проведена в период с 6 февраля, когда арестовали сразу 15.985 человек, а к 9 февраля уже 25.245 человек, по терминологии ОГПУ, "были выведены из строя" .В секретном докладе (спецсводке), датированной 15 февраля, уточнялось: "При ликвидации кулаков как класса "изъято из обращения" в массовых операциях и при индивидуальных чистках 64.589 человек, из них в ходе подготовительных операций (1 категории) 52.166 человек, а в ходе массовых операций - 12.423 человека". За несколько дней "план-заказ" на 60.000 кулаков первой категории был перевыполнен11.

В действительности же кулаки представляют собой лишь часть "изъятых из обращения" людей. Местные агенты ОГПУ воспользовались чисткой и для того, чтобы расправиться в своем округе, области, крае со всеми "социально чуждыми элементами", среди которых были старорежимные полицейские, белые офицеры, служители культа, сельские ремесленники, бывшие купцы, представители местной интеллигенции и другие. Под докладом от 15 февраля 1930 года, в котором детально перечислялись категории арестованных, Ягода писал: "Северо-западные регионы и Ленинград не поняли наших указаний и не желают их понимать; надо заставить их понять. Мы не очищаем территории от попов, купцов и других. Если они говорят "другие", это значит, что они не знают, кого они арестуют. У нас есть еще время, чтобы избавиться от попов и купечества, но сегодня надо точно указать цель: кулаки и кулаки-контрреволюционеры"12. Сколько же было в ходе этой операции по "ликвидации кулаков первой категории" всего арестовано и сколько казнено людей? На сегодняшний день мы такими данными не располагаем.

Кулаки первой категории составляют, без сомнения, заметную часть первых партий заключенных в исправительных лагерях. Летом 1930 года ОГПУ уже ввело в действие обширную сеть лагерей. Первой в сети стал исправительный лагерь Соловки, раскинувший свои филиалы на побережье Белого моря, в Карелии и в районе Архангельска. Более 40.000 заключенных этого лагеря строили дорогу Кемь-Ухта, и они же давали большую часть лесопродукции, вывозимой из порта Архангельск. В группе северных лагерей насчитывается 4.000 заключенных, принимавших участие в строительстве трехсоткилометровой железной дороги между Усть-Сысольском и Пинегой и дороги длиной в 290 километров между Усть-Сысольском и Ухтой. В восточной группе лагерей 25 тысяч человек были той рабочей силой, с помощью которой возникли стройки на линии Богучанской железной дороги. Четвертая сеть лагерей была на Вишере, тут содержалось 20.000 заключенных, которые обеспечивали стройки громадного химического комбината в Березняках на Урале. И, наконец, группа сибирских лагерей, где содержалось приблизительно 24.000 заключенных, использовавшихся на строительстве линии железной дороги Томск-Енисейск и металлургического комбината в Кузнецке13.

За полтора года, приблизительно с конца 1928 года и до лета 1930 года, рабочая сила заключенных, эксплуатируемых в лагерях ОГПУ, увеличилась в 3,5 раза; вместо сорока тысяч их стало сто сорок тысяч. Успехи по использованию бесплатной рабочей силы вдохновили власть на новые, еще более грандиозные проекты. В июне 1930 года правительство решило построить канал, связывающий Белое море с Балтийским длиной в 240 километров, проложив большую его часть в скальном грунте. Без технических средств и каких бы то ни было машин этот фараонов проект потребовал 120.000 заключенных с мотыгами, лопатами и тачками. Но летом 1930 года, когда раскулачивание было в полном разгаре, рабочая сила заключенных перестала быть дефицитным товаром!

К концу 1930 года реальная масса раскулаченных была свыше 700.000 человек и более 1.800.000 - к концу 1931 года14, и потому "принимающие организации" "не справлялись с наплывом". Совсем непродуманно и при полной анархии проходили операции по депортации кулаков "второй" и "третьей" категории. Для них нашли беспрецедентную форму "высылки-забвения", абсолютно нерентабельную для властей, а ведь главной целью раскулачивания было освоение спецпоселенцами незнакомых регионов богатой естественными ресурсами страны15.

Ссылка кулаков второй категории началась в первую неделю февраля 1930 года. По одобренному Политбюро плану 60.000 должны были быть отправлены в ходе первой фазы операций ОГПУ, которые должны были закончиться к концу апреля. Районы Севера должны были принять 45.000 семей, Урал - 15.000 семей. 16 февраля Сталин телеграфировал Эйхе, первому секретарю Западно-Сибирского крайкома: "Недопустимо, что Сибирь и Казахстан не были готовы для приема ссыльных. Сибирь должна непременно принять 15.000 семей уже в конце апреля". В ответ Эйхе прислал в Москву смету стоимости возможного расселения запланированных контингентов ссыльных, она была около 40.000 рублей, такой суммы ему никогда так и не удалось получить! 16

В операциях по высылке заключенных наблюдается полное отсутствие координации между отдельными звеньями цепи. Высланные крестьяне неделями содержались в местах, для проживания не предназначенных - казармах, административных зданиях, вокзалах, откуда, кстати, многим из них удавалось бежать. ОГПУ запланировало для операций первой фазы 240 составов по 53 вагона, каждый железнодорожный состав, согласно нормам ГПУ, состоял из 44 вагонов для перевозки скота на 40 заключенных каждый и 8-ми вагонов для перевозки орудий труда, пропитания и скарба, принадлежащего заключенным из расчета 480 килограммов на семью, а также из одного вагона для сопровождающего конвоя. Как о том свидетельствует горькая переписка между ОГПУ и Народным комиссариатом путей сообщения, редкие поезда добирались, сохранив всех пассажиров, до места. В больших центрах по сортировке контингентов, например, в Вологде, Котласе, Ростове, Свердловске и Омске, составы оставались неделями без движения со всем своим живым грузом. Длительные остановки составов с людьми, где было большое число женщин, стариков и детей не могли остаться не замеченными местным населением - об этом свидетельствуют многочисленные коллективные письма, отправленные в Москву, в которых говорится об "избиении младенцев", истреблении невинных; письма подписаны "коллективами рабочих и служащих Вологды" или "железнодорожниками Котласа"17.