Второй декрет касался безземельных. В нем говори­лось: «Халупники, загродники, комарники, батраки и вообще все граждане, содержащие себя исключительно на заработке, которые будут воевать в рядах Национального войска за отечество, получат в собственность после окончания войны участок земли не менее трех моргов из нацио­нальных фондов».

Дело обнародования и осуществления аграрных дек­ретов возлагалось на военных и воеводских начальников.

Повстанческая организация начала восстание в самых невыгодных для себя условиях. Правда, она насчитывала в своих рядах свыше 20 тыс. человек, но она не имела ни оружия, ни денег. До последней минуты перед восстанием не был провезено из-за границы ни одного карабина, в стране же было собрано лишь около 600 охотничьих ружей. В кассе насчитывалось около 7,5 тыс. руб. Пов­станцы не были обучены военному делу. В отношении командиров положение было также тяжелым: чувствовал­ся большой недостаток военных и гражданских начальни­ков, а те, которые были, не всегда соответствовали своему назначению. Крестьянство не было подготовлено к восста­нию. Союзники польских повстанцев — русские револю­ционеры — планировали свое восстание против царизма лишь на позднюю весну. Наконец, польские повстанцы поднялись на борьбу в середине зимы, когда природные условия были для них наименее подходящими.

С другой стороны, силы противника были во много раз большими. Царская армия, расположенная в польских землях, насчитывала около 100 тыс. человек. Это были регулярные войска, состоявшие из пехотных, кавалерий­ских, артиллерийских и саперных частей. Артиллерийские части насчитывали 176 пушек. Для победы над таким противником важнейшее значение имело активное участие в восстании широких народных масс.

Все эти обстоятельства говорят о чрезвычайных труд­ностях, с которыми столкнулась повстанческая организа­ция в момент восстания. Но она не имела выбора. Срок восстания был навязан ей царскими властями в Велепольским.

Ход событий сделал невозможным осуществление пла­на Домбровского, присланного из цитадели и содержав­шего в качестве своей важнейшей части нападение на крепость Новогеоргиевск (Модлин).[33] Все ненадежные офи­церы и солдаты крепостного гарнизона в последние дни были перемещены в другие пункты, вследствие чего пов­станцы не могли рассчитывать на поддержку изнутри. Центральный национальный комитет разослал по местам приказ произвести нападение имеющимися силами на местные гарнизоны царской армии. Было решено также приложить все силы к тому, чтобы освободить г. Плоцк и сделать Плоцкое воеводство, в котором псостанческая организация была особенно многочисленной, базой для дальнейшего развития восстания. Напротив, Варшава, в которой находился большой гарнизон отборных, в том числе недавно присланных гвардейских войск, должна была в первое время оставаться спокойной. Кроме того, Центральный комитет решил, что для усиления влияния и авторитета повстанческого правительства последнее должно выйти из подполья и стать явным, избрав для своей резиденции освобожденную от захватчиков террито­рию; вначале таким местом намечался г. Плоцк.

Решение о сохранении спокойствия в Варшаве имело как положительную, так и отрицательную стороны. Оно предохраняло столицу от бомбардировки из цитадели и от напрасного и большого кровопролития, но оно в то же время сохраняло ее в качестве оперативной базы для про­тивника и выключало из активной повстанческой жизни самые революционные патриотические силы — трудящие­ся массы столицы. Решение о легализации повстанческого правительства было ошибочным потому, что обрекало его на бездеятельность до того неопределенного момента, ког­да оно сможет надежно обосноваться в освобожденном городе; кроме того, обнародование имен, никому до того не известных, не могло существенно возвысить авторитет правительства. Как показал последующий опыт, можно было успешно руководить восстанием и из подполья.

17 января Падлевский выехал из Варшавы, чтобы воз­главить повстанческие отряды, направлявшиеся в Плоцку. Через день после этого оставшиеся члены Центрально­го комитета решили в интересах «гибкости управления» установить пост военного диктатора, которому бы подчи­нялись все повстанческие власти и весь польский народ.

В качестве такого диктатора был назначен Людвиг Мерославский, находившийся в Париже.

Решение об установлении поста военного диктатора было новой серьезной ошибкой комитета, так как оно уст­раняло демократическую форму власти — коллективное по­литическое руководство — и вводило менее надежную еди­ноличную военную диктатуру. Назначение же на пост военного диктатора Мерославского было уже совершенно не оправданным. Руководство восстанием передавалось в руки человека, который свои личные интересы ставил выше национальных; по самому своему характеру он не мог сплотить вокруг себя дружное руководящее ядро и немалое время вел подрывную работу против самой пов­станческой организации. Достаточно сказать, что Мерославский с осени 1862 г. усиленно старался вызвать вос­стание в ближайшее время именно потому, что рассчиты­вал на передачу ему всей власти над польским народом. Как ярый националист, ненавидевший всех русских, в том числе и русских революционеров, он мог лишь изолиро­вать польское восстание от русской революции и тем са­мым ослабить его и в этом отношении. Против установле­ния диктатуры и назначения Мерославского решительно выступал Стефан Бобровский, когда же назначение со­стоялось, он в знак протеста вышел из состава Централь­ного национального комитета.

Самоотречение комитета от власти обусловливалось в действительности желанием избавиться от непосильной ответственности. Яновский, Микошевский, Майковский и Авейде не были способны возглавить революционную борьбу, неверие в ее успешный исход побуждало их укло­няться от ответственности за судьбы восстания. А один Бобровский, обладавший действительно выдающимися способностями и преисполненный готовностыо к борьбе, не мог отравиться с положением; следует помнить, что ему в это время было лишь 22 года и что он находился в Варшаве всего лишь три недели.

После решения об установлении поста военного дикта­тора Центральный комитет совершил новую ошибку. 22 января, в самый канун восстания, четыре члена Коми­тета (Авейде, Яновский, Майковский и Микошевский) выехали из Варшавы по направлению к Плоцку. Таким образом, в самый ответственный момент восстание оста­лось без руководства. В Варшаве в качестве начальника столичной организации остался Бобровский.

В ночь на 23 января выступило на борьбу около 6 тыс. повстан­цев, собранных в 33 отрядах, однако только в 18 местах были произведены нападения на царские войска. Следова­тельно, в первую ночь восстания с оружием в руках выступила лишь незначительная часть организации. Во мно­гих местах деятелям партии белых удалось перехватить приказы повстанческих властей и не допустить до выс­тупления отряды. В других местах сказалась слабость командиров или нехватка оружия, вследствие чего некото­рые отряды разошлись еще до встречи с противником. Почти все нападения первой ночи происходили в восточ­ной половине страны, где было относительно больше загоновой (мелкой) шляхты и обеспеченных крестьян. Большинство нападений окончилось неудачей.