Весной 1939 г. Булгаков прочитал “Мастера и Маргариту” узкому кругу друзей. Роман потряс слушателей — и историей распятия Иисуса Христа, и саркастическим смехом над всей советской действительностью (в том числе и над государственным атеизмом), и фигурой обладающего властью над жизнями людей Воланда. Он отождествлялся в романе с сатаной. После прокатившихся по стране нескольких волн массового истребления “врагов народа” такая беспредельная власть не могла не заставить подумать о Сталине. “Последние главы слушали почему-то закоченев, — записывала в дневнике Е. С. Булгакова.— Всё их испугало. Паша (П.А Марков, заведующий литературной частью МХАТа. — Прим. ред.) в коридоре меня испуганно уверял, что ни в коем случае подавать (т. е. даже пытаться опубликовать. — Прим. ред.) нельзя— ужасные последствия могут быть”.

Желанием напечатать “Мастера и Маргариту” было продиктовано решение Булгакова написать пьесу о молодом Сталине — конечно, — сочувственно его изобразив. Но Сталин, похвалив пьесу, запретил её ставить. Многолетнее психологическое напряжение от постоянной борьбы с цензурой и крах первой и последние попытки прямого сближения с властью дали себя знать. У Булгакова

начала быстро развиваться тяжёлая наследственная болезнь почек. Он скончался, не дожив до сорока девяти лет.

Лишь самые близкие люди знали, как много он написал. Остальным он был известен лишь как автор двух повестей — «Дьяволиада» и «Роковые яйца», первой части романа “Белая гвардия”, нескольких десятков очерков о Москве и пьесы “Дни Турбиных”— единственной из его пьес, которая шла до смерти автора, и то в единственном театре — МХАТе. А у него в шкафу лежали не только “Мастер и Маргарита”, но и повесть “Собачье сердце”, роман “Жизнь господина де Мольера”, так и не увиденные автором на сцене пьесы “Бег”, “Александр Пушкин”, “Иван Васильевич”.

Уже в послесоветское время в архивах КГБ обнаружилась фотокопия дневника Булгакова, а в одном из букинистических магазинов в папке со старыми газетами — авторская машинопись остававшегося неизвестным в течение почти семидесяти лет окончания романа “Белая гвардия”.