Пафос изобретений и открытий, восторг перед силой интеллекта соединяются в повести с трагическим ощущением хрупкости жизни перед тёмным ликом невежества и злобы, с сознанием неповторимости человеческой гениальности “Как ни просто было сочетание стёкол с зеркальными пучками света, его не скомбинировали второй раз . Очевидно, для этого нужно было что-то особенное, кроме знания, чем обладал в мире только один человек — покойный профессор Владимир Ипатьевич Персиков”.

Булгаков пошёл поперёк течения советской литературной жизни 20-х гг.: не подчинился уже сложившимся стереотипам описаний событий Гражданской войны. Он упорно формировал собственный взгляд на то, что лично увидел и пережил, в рассказах «Красная корона» (1922 г.), “Необыкновенные приключения доктора” (1922 г.), “Китайская история” (1923 г.), “Налёт” (1923 г.).

Ценность покоя мирной созидающей жизни, домашнего уюта — в противовес советскому культу вооружённой борьбы — стала одним из главнейших мотивов его творчества. Этому мотиву автор подчинит и действие своего первого романа с дерзким для тех времён названием— "Белая гвардия" (1927 г.).

“Старший Турбин, бритый, светловолосый, постаревший и мрачный с 25 октября 1917 года .” — в этих лаконичных словах важнейшая мысль романа.

Братья Турбины и их друзья ходом исторических событий вырваны из мирного быта и поставлены перед страшным выбором: рисковать жизнью из соображений чести, но без надежды на успех или не участвовать в вооружённых действиях. Они идут отстаивать Город (в нём угадывается Киев ноября 1918 — января 1919 г.) от войск Петлюры. Он действует под лозунгом народной республики (об этом автор не мог сказать прямо, но события 1918 г. были ещё у всех в памяти). К тому же враждебно настроен к русскому офицерству, в чём сходен с большевиками, от изображения которых Булгаков по понятным причинам уклонился.

Героический образ бесстрашного полковника Най-Турса и его самоотверженная гибель были едва ли не единственным в прозе тех лет, словом безоговорочного восхищения лучшими из русских офицеров.

В дни ненавистных автору революционных потрясений русские люди оказываются в смертельном противостоянии друг другу. В романе двое из противоборствующих станов — часовой-красноармеец и Алексей Турбин — видят во сне одного и того же погибшего вахмистра Жилина. “Как огромный витязь, возвышался вахмистр, и кольчуга его распространяла свет”. Вахмистр убит в бою до начала Гражданской войны — и потому остаётся братски близким “белому” врачу и рядовому красноармейцу.

В романе — трагические гибели, близость к смерти и чудесное выздоровление, смелость и трусость, мужская дружба, любовь и вера в то, что “всё пройдёт. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звёзды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле”.

С осени 1926 г. написанная по роману пьеса “Дни Турбиных” с огромным успехом шла во МХАТе в исполнении прекрасных молодых актёров. В зале сидели матери, сёстры и вдовы людей, кровно близких тем, что ходили по сцене, — погибших в боях, расстрелянных или навеки оторванных от родины, как братья самого автора пьесы. Его любовь к своим героям, которые публично именовались не иначе как белогвардейской сволочью, была очевидна. Усилиями одного человека, решившегося на то, на что никто не решался, совершался акт исторической справедливости, воспринятый кем-то со слезами благодарности (в зале падали в обморок, у подъезда театра дежурила “скорая помощь), кем-то — с раздражением и ненавистью.

С тех пор Булгаков оказался под постоянным прицелом советской критики. Секретные сотрудники ГПУ (их называли сексотами) беспрерывно доносили: “ .Булгаков из кожи лезет вон, чтобы доказать, что некоторые из офицеров белых армий были людьми приличными . Как можно отнестись к тому, что на сцене гостеатров каждый день публично восхваляются бывшие контрреволюционеры?”, “Многие гадают, что с ним теперь сделают: посадят ли в Бутырки, вышлют ли в Нарым или за границу”,

Булгаков в юности бесконечное количество раз ходил слушать оперу Гуно “Фауст” — и, став драматургом, хотел написать пьесы, которые тоже смотрели бы помногу раз. Ему это удалось

В пьесах он любил настоящие театральные эффекты: внезапные открытия, бурные объяснения, смерть на сцене. И он имел успех у публики.

Булгаков хотел быть преуспевающим писателем, популярным драматургом. И не хотел быть подвижником, героем, мучеником. “Категорически заявляю, что я не герой. У меня нет этого в натуре” — эти слова его прозы звучат в определённой степени искренне. Но из-за одного маленького препятствия — никак не желал приспосабливать свои сочинения к требованиям советской власти и искажать правду, какою она ему виделась, — ему пришлось стать героем и мучеником.

К весне 1929 г. с репертуара театров были сняты все пьесы Булгакова, Спустя год запретили ставить его новую пьесу «Кабала святош» (“Мольер”). Булгаков послал письмо Правительству СССР. Он не побоялся подтвердить в нём свой “глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в . отсталой стране”, противопоставить ему “излюбленную и Великую Эволюцию”. Булгаков писал: “Я обращаюсь к гуманности советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу”.

Через две недели после отправки письма ему позвонил Сталин. Ошеломлённый внезапностью телефонного звонка и прозвучавшего угрожающе вопроса: “Что — мы вам очень надоели? ” — Булгаков отказался от просьбы о выезде из страны. Несмотря ни на что, ему трудно было решиться покинуть Россию навсегда.

Со снятием пьес Булгаков лишился средств к существованию. Сталин обещал ему работу во МХАТе. Ободрённый звонком, писатель не сразу понял, что о возобновлении его пьес на сцене, постановке новых не было сказано ни слова, что взамен взятой назад просьбы об отъезде он не получил ничего, кроме зарплаты служащего в театре. Ни одной своей строки Булгаков никогда более не увидел в печати. Даже биографический роман о Мольере (1932 — 1933 гг.) был отклонён — с согласия Горького, до этого не раз помогавшего Булгакову.

С 1928 г. Булгаков работал над произведением, постепенно ставшим для него самым важным. Он задумал его как роман о Боге и дьяволе. Сатана попадал в Москву 20-х гг. — и начинал вершить суд над лжецами, нерадивыми, злыми и хитрыми. В 1930 г. автор, подобно своему любимому писателю Гоголю, сжёг ещё не законченный роман. Два года спустя стал писать его заново — и тогда появились новые главные герои: Мастер и Маргарита. Мастер писал роман о Пилате и Иешуа. Главы о современной Москве чередовались с главами из этого романа, повествующими об Иерусалиме 1 в. и совпавшими буквально с тем, что лично увидел в Иерусалиме герой романа Воланд. Заканчивая летом 1938 г. перепечатку романа, уже получившего название “Мастер и Маргарита”, отлучённый от печати и сцены автор писал жене: “„ Что будет?" Ты спрашиваешь? Не знаю. Вероятно, ты уложишь его в бюро или в шкаф, где лежат убитые мои пьесы, и иногда будешь вспоминать о нём. Впрочем, мы не знаем нашего будущего. Свой суд над этой вещью я уже совершил . а буду ли я знать суд читателей, никому неизвестно”.