Пригодись, моя сила,

Для слабых людей,

Пригодись, мое сердце,

Для светлых идей.

Пригодись молодым,

Мое множество лет,

Пригодись, пригодись,

Пригодись, мой рассвет!

Поэт Яков Хелемский вспоминает:

«Вот вижу я, идет он по улице. Не очень тщательно выбритый, небрежно одетый. Пальто сшито плохо, кепка сидит косо, галстук на темной сорочке повязан кое-как. А все вместе взятое создает ощущение элегантности. Он в этом был похож на свои стихи, одетые не по моде, но полные блеска, не отутюженные, но покоряющие внутренним изяществом.

Светлов идет грустный, задумчивый, рассеянно отвечает на приветствия знакомых, может быть, даже не узнает их в эту минуту. Он работает:

Нет! Жизнь моя не стала ржавой,

Не оскудело бытие…

Поэзия – моя держава,

Я – вечный подданный ее».

Светлов постоянно искал общения с людьми. Написав стихи, он, бывало, не успокоится, пока не прочтет их кому-нибудь. Если был дома одни, он звонил друзьям по телефону и читал. Мог позвонить и среди ночи.

Разбуженный однажды таким ночным звонком Светлова его друг, художник Иосиф Игин спросил:

«А ты знаешь, который час?»

«Дружба – понятие круглосуточное», - ответил Светлов.

Веселая мудрость Светлова переходила из уст в уста и бытовала как фольклор.

…Студенты Московского университета собрались в одной из учебных аудиторий на вечер Светлова. На своем творческом вечере поэт выглядел обыкновенным, будничным, был самим собой – ежедневным Светловым.

Сел за стол. Надел очки. Старенькая оправа, не модная, не массивная. Посмотрел на высокую, круто поднимающуюся вверх аудиторию и сказал:

«Ну, так я буду читать стихи. А что мне еще остается делать?»

Все рассмеялись и почувствовали себя свободно.

Читал Светлов без «напева», без голосового курсива, без нагнетения.

Так буднично начался этот вечер. Но вот зазвучали стихи о Гренаде, о рабфаковке, о «двух ангелах на двух велосипедах», о любви, о молодости. И, казалось, сама Поэзия тихо вошла в аудиторию…

…Михаил Аркадьевич Светлов родился в Екатеринославе (ныне Днепропетровск) в 1903 году. Сын бедного ремесленника, в юношеские годы служил «мальчиком» на товарной бирже, работал в типографии. 16-летним подростком вступил в комсомол. В 1920-м вступил добровольцем-стрелком в 1-й Екатеринославский полк.

Анкеты он заполнял скупо, был рьяным противником всяких вопросников. На одном из его вечеров некая дотошная девица донимала его «биографией» и «социальным происхождением». Светлов ответил ей на полном серьезе:

«Мой дед был крепостным у Шолом –Алейхема…»

Первое его стихотворение – «Песня юных борцов» – было напечатано через месяц после Октябрьской социалистической революции в газете «Голос солдата».

Прошло несколько лет, и по всей стране «гремели» светловские «Гренада», «Рабфаковка», «Пирушка». Это был взлет большого таланта.

В поучение тем из молодых поэтов, для которых стихотворчество сводится к бешеной погоне за «невиданной и неслыханной» рифмой, приведем разговор между Маяковским и Светловым, о котором рассказывает Виктор Шкловский.

Когда Михаил Светлов написал «Гренаду», Маяковский очень хвалил стихотворение. Светлов сказал в смущении:

«Там рифмы плохие».

Маяковский ему ответил:

«Мне стихотворение так понравилось, что я не заметил, какие там рифмы».

Потом появились «Песня о Каховке», «Итальянец».

«Каховку» запела вся страна.

«Мы наступали, - рассказывает поэт в своих воспоминаниях о Великой Отечественной войне, - до пятидесяти километров в сутки. Ни о каких окопах не могло быть речи. Каждый солдат вырывал себе ямочку и спасался. Я бегал между этими ямочками и чувствовал себя, как в коммунальной квартире: жить можно, но спасаться негде. Наконец я нашел недорытую ямочку и постарался углубиться в нее. Девять десятых моего туловища было подставлено фашистской артиллерии, но она и на этот раз промахнулась.

Я поднялся и пошел к своим. И вдруг слышу:

- Майор! А майор!

- Субординация – не мое отличительное качество. Я покорно подошел.

- Это правда, что вы написали «Каховку»?

- Правда.

- Как же вас сюда пускают?

Он был готов умереть раньше моей песни…»

Михаил Светлов был одним из первых комсомольцев России. Боевым комсомольским духом пронизана вся его литературная работа до последних строк. В одном из последних стихотворений он писал:

Молодежь! Ты мое начальство –

Уважаю тебя и боюсь…

Продолжаю с тобой встречаться,

Опасаюсь, что разлучусь.

Это сказано с оттенком светловской иронии, но эти слова сокровенно правдивы.

- Все люди одного возраста, - говорил Светлов. – Только одни обременены опытом, а другим его не хватает. Делясь опытом, ты делаешь молодых взрослее и сам становишься моложе…

- Заполняя анкету для отдела кадров, на вопрос, какую общественную работу он ведет, Светлов написал: «Работа с молодыми».

- Поэт талантливо, с большой любовью и отданностью руководил поэтическими семинарами в Литературном институте.

- И в жизни, в быту, в общении с людьми Светлов всегда оставался самим собой – старым комсомольцем. Он до конца жизни пребывал в нравственной атмосфере комсомольцев 20-х годов. Никогда не сетовал на то, что его время «прошло». Через все свое творчество поэт пронес верность идеалам своей юности.

Меня не пугает

Высокая дрожь

Пришедшего дня

И ушедших волнений, -

Я вместе с тобою

несусь, молодежь,

Перил не держась,

Не считая ступеней.

«Человек жив, пока верит. Умирают не люди, а надежды», - таков был неизменный девиз его жизни.

Уже в больнице, незадолго до кончины, он писал о комсомольцах, едущих на целину:

Как они таинственно прижались

К седлам бесплацкартных мест…

В этом образе явственно слышен отзвук первых лет революции, видится облик комсомольца-бойца 20-х годов…

Мы ехали шагом,

Мы мчались в боях

И «Яблочко»-песню

Держали в зубах…

После смерти поэта в ящике его стола среди других рукописей и заготовок найдена страница без заглавия. Она заслуживает того, чтобы привести ее целиком.

«Всегда старики брюзжат: «Эх, в наше время! » Позвольте же и мне сказать: «Эх, в наше время!» В наше время на любимую смотрели, как на мировую революцию: ты самая желанная! А сколько я сейчас знаю случаев, когда любимый смотрит на любимую, как на революцию местного значения!

Не правда ли, что многие Ромео и Джульетты стали обывателями?

Не сдавайся, комсомол! Если благородство перестает быть твоим знаменем, ты перестанешь быть комсомолом. Если Ленин – чистейший человек на свете – перестанет быть твоим зеркалом, от твоего зеркала останутся только осколки. Относись к борьбе, к идеям, к самопожертвованию, к любви, к женщине так, чтобы самые изысканные английские джентльмены почувствовали себя рядом с тобой самыми обыкновенными дворняжками.

Я очень люблю комсомол. Если я даже, допустим, достигну возраста Джамбула, я все равно буду участвовать в комсомольских россах и не добуду первенства только потому, что все время буду наступать на свою длинную седую бороду.