М. Булгаков не зря изобразил подбой не алым, не красным, а именно кровавым, давая нам понять, что этот человек уже имел дело с кровью (в прошлом он был отличным воином, не жалеющим своих врагов). Михаил Афанасьевич – единственный писатель, давший Понтию Пилату именно такое описание.

У французского писателя Анатолия Франса в рассказе «Прокуратор Иудеи» Пилат выглядел так: «Тучный старец, который, подперев голову рукой глядел вдаль с сумрачным и надменным взглядом. Его огромный нос нависал на самые губы, выпученные благодаря строению мощных челюстей с резко очерченным изгибом подбородка» (стр. 249;-2).

Человек с «тяжелым взглядом», «хитрой усмешкой» и также с кавалерийской походкой – таков портрет Пилата в пьесе Г. Петровского «Пилат» (стр.324);

В романе «Мастер и Маргарита» Пилат стоит перед дилеммой: сохранить свою карьеру, а может быть и жизнь, над которыми нависла тень Тиберия, или спасти философа Иисуса Га-Ноцри. Булгаков – философ, в данном случае, встает на сторону Га-Ноцри, и, несмотря на объективные и субъективные условия, по которым Пилат не может поступить иначе, автор утверждает, высший философский закон, по которому на определенном нравственном уровне не может быть двух правильных решений, а есть единственный шаг к высшей правде. Но Пилат действует вопреки своей совести и мучается почти две тысячи лет, «Двенадцать тысяч лун».

Совесть не дает прокуратору покоя, он не может избавиться от видения казненного Иешуа, с которым прокуратор мечтает встретиться. Он ни на минуту не забывает бедного назаретянина. Образ Пилата у Булгакова полемичен по отношению к рассказу французского писателя Нобелевского лауреата Анатоля Франса «Прокуратор Иудеи». В «Мастере и Маргарите» казнь Иешуа Га-Ноцри становится главным событием в жизни Пилата и память о казненном не дает прокуратору покоя всю оставшуюся жизнь. Главный герой «Прокуратора Иудеи», напротив, абсолютно не помнит ни самого Иисуса Христа, ни его казни. Он так и говорит: «Иисус? Назарей? Не помню!» (стр. 524).

В романе Булгакова, выйдя в колоннаду дворца, прокуратор ощущает, что к запаху кожи и конвоя примешивается «проклятая розовая струя», запах которой прокуратор «ненавидел больше всего на свете». Ни запах коней, ни запах горького дыма доносящийся из кентурий не раздражает Пилата, не вызывает у него таких страданий, как «жирный розовый дух», к тому же предвещающий нехороший день.

Почему прокуратору ненавистен аромат цветов, запах которых большинство человечества находит приятным? Можно предположить, что дело заключается в следующем: розы с древних времен считаются одним из символов Христа и Христианства. Для поколения Булгакова розы ассоциировались с учением Христа. И у Блока в «12-и» есть подобная символика:

В белом венчике из роз –

Впереди Иисус Христос. (сто 156)

Приятен или нет определенный запах, человек решает не на сознательном уровне, а на уровне подсознания. Что выберет Пилат? Последует по направлению конских запахов или направится в сторону, откуда доносится аромат роз, предпочтя запах «кожи и конвоя», язычник Пилат предвосхищает тот роковой выбор, который будет им сделан на уровне сознания.

Кроме того, Булгаков был знаком с поэмой Г. Петровского «Пилат» (1983-1894). Как и в «Мастере и Маргарите», в поэме Петровского прокуратор наделен сочувствием к Иисусу, в проповедях которого он не видит никакой угрозы общественному порядку. У Петровского, Понтий Пилат уверяет Иисуса, что тот должен смягчить свою проповедь: «для покоя общества», но слышит в ответ: «То, что я несу народу, не есть раздор, война, но мир один, любовь; родился я в тот день, когда покой принес свободу. (стр. 284)

Г. Петровский показал Иисуса, который предрекает Пилату, что кровь иудеев прольется по его вине. У Булгакова прокуратор грозит первосвященнику Иосифу Каифе, что Ершалаим будет взят и уничтожен римскими легионами. Булгаковский прокуратор точно также отмечает знакомство Иисуса Га-Ноцри с трудами греческих философов. Присутствует у писателя и уникальный, встречающийся, кажется, раннее только у Г.Петровского, признак трусости Понтия. Прокуратор, в романе «Мастер и Маргарита», как и в поэме «Пилат» видит несостоятельность обвинения в «оскорблении величества», которое инкриминируется Га-Ноцри, и пытается убедить Иудеев отпустить его, а не Варравана. А после оглашения приговора надвигается туча и Понтий Пилат чувствует приближающуюся угрозу.

Понтий Пилат в «Мастере и Маргарите» сверхъестественным образом прозревает грядущее свое бессмертие, связанное с представлением перед его судом нищего бродяги Иешуа Га-Ноцри. Когда прокуратор начинает сознавать, что придется утвердить смертный приговор Синедриона, его впервые посещает «какая-то совсем нелепая» мысль «о каком-то долженствующем, быть – и с кем?! – бессмертием, при чем, бессмертие, почему то вызывало нестерпимую тоску».

В романе Булгакова прокуратор Иудеи был одинок, но в ранней редакции «Мастер и Маргарита» действовала также жена Понтия Пилата Клавдия Прокула. Ее имя, отсутствующее в канонических Евангелиях упоминается в апокрифическом Евангелии Никодима и приведено в книге германского релогиоведа Г.А.Мюллера «Понтий Пилат: «Пятый прокуратор Иудеи и судья Иисуса из Назарета» (1888). (стр. 534).

Вероятно, из этой книги Булгаков выписал «Клавдия Прокула», со ссылкой на Никодимово Евангелие. Однако в дальнейшем автор романа убрал супругу прокуратора из Ершалаимовских сцен, предпочтя оставить Пилата в полном одиночестве. Единственным другом всадника остался преданный пес Банга. Здесь тоже отличия от рассказа А. Франса «Прокуратор Иудеи», где Пилат наслаждается радостями жизни и дружеским общением с Элией Ламии.

Пилат в суде над Иисусом и в осуждении проявил себя как имперский чиновник, столкнувшийся с угрозой общественному спокойствию. Апологетические тенденции Евангелий подчеркивающих его нежелание выносить обвинительный приговор Иисусу, возможно, объясняется тем, что древние христиане хотели возложить ответственность за смерть Иисуса, так согласно Марку «15:1 –15), Пилат просто соглашается с приговором Синедриона и требованием народа, а Матфей (27:11 –25) придерживается той же версии, прибавляя к ней эпизод с умыванием рук.

«Пилат умывает руки», сцена из Евангелия

В третьем и четвертым Евангелиях (Луки 23:13 – 15; Иоанна 18:29; 19:16) Пилат постоянно говорит о ненависти к Иисусу, однако отступает под сильным давление первосвященников и толпы. У Булгакова прокуратор готов был оказать милость и правосудие, повинуясь и собственным предчувствиям и запретам таинственного зова совести. Уступая даже худшим и более низким инстинктам, он пошел бы даже наперекор завистливым и ненавистным фанатикам, которые, как ему было известно, жаждали упиться невинной кровью. Пилат чувствовал за собой преступление, собственная его жестокость, собиравшая наказания над его головой, вынуждала его умерить свою жалость и прибавить к прежним преступлениям еще гнуснейшее.