В публике быстро появляется известный своими скандалами на диспутах поэт Маяковский: «Здесь падалью не питаются»,- заявляет он, а затем прочел свое стихотворение «Воли!».

Это имело действие грома, были даже обмороки.

Маяковского можно было понять. Рядом с трагическими и кровавыми событиями мировой войны жизнь сытых и беспечных, продолжавших варится в гуще бесплодных споров не могла не казаться лишенной смысла и безнравственности.

Положение спасли литературные выступления князя М.Н.Волконского и К.И.Чуковского. Назревшую драку предотвратить удалось, но кто-то поехал в полицию и составил протокол. Пронин кае-как уладил дело и даже провел в «Собаке» через несколько дней специальный вечер Маяковского, а затем вечер посвященный обсуждению литературно-художественного сборника футуристов «Стрелец».

«Собака» осталась, однако на заметке у полиции. Пронин испытывал тревогу, ведь затронуты сердцу его дорогие интересы, а «Собака» была его любимым детищем. В «Собаке» стали соблюдать «осторожность».

Время между тем шло, и Пронин начинал переполняться оптимизмом. Но оптимизм обманул, и «осторожность» не помогла. Очень скоро в подвале был произведен обыск, и обнаружены дюжины бутылок запрещенных спиртных напитков, после чего градоначальник распорядился закрыть подвал.

Имущество «Собаки» описали, и оно было продано за 37 тысяч рублей. Приятель Пронина, Виктор Крушинский (он был директором большого завода) заплатил 37 тысяч и спас доброе имя «Собаки» и ее директора.

Возродить «Бродячую собаку» на старом месте не удалось. «Вечный студент» опять горит энтузиазмом, он воспламенен идеей «новой «Собаки»», у него вновь готов план действий. Своим воодушевлением Пронину вновь удается загипнотизировать всех. Он сам был занят устройством, ремонтом и оформлением интерьеров нового кабаре – «Привал комедиантов» – в доме номер 7 на марсовом поле. Все должно быть, как прежде, опять подвал, ремонт, Цибульский, Вера Александровна. Вместо распавшегося общества интимного театра организовали Петроградское художественное общество, при котором «Привал комедиантов» и создался. Был составлен список «действительных членов общества», куда вошли: Т.Карсавина, художники А.Радаков, С.Сорин, М.Добужинский, Е.Лансере, архитекторы И.Фомин и В.Щуко, Л.Андреев, А.Толстой, М.Кузьмин, Н.Тэффи, Н.Еврегенов, министр юстиции П.Переверзев – всего 27 человек. Устав общества – точная копия бывшего «собачьего». Учредительное собрание избрало членов – учредителей в количестве 18 человек: кроме Пронина, Подгорного, Петрова, туда входили А.Ахматова, Н.Гумилев, К.Чуковский, Ю.Юркун, Ю.Анненков, М.Добужинский и др.

Богему, лишенную своего дома, снова тянуло в подвал. Помещение еще было на отремонтировано, а туда уже тянулись бывшие «собачники». Приходили В.Маяковский, В.Хлебников, Л.Блок…

Устройство подвала растянулось на полгода. «Привал комедиантов» был открыт 18 апреля 1916 года.

В «Привале» многое напоминало бывшую «Собаку». Снова от пола до потолка расписаны сводчатые комнаты. Только манера художников была другой. Футуристический хаос фресок Кульбина сменила неоакадемическая живопись Б.Григорьева и А.Яковлева. Линии и формы вновь обрели узнаваемость. Подвал освещали свечи в старинных канделябрах. Абажурами, рассеивавшими неверное пламя свечей, служили маски – «бауты».

Посетители кабаре должны были чувствовать себя «странствующими комедиантами жизни». Живописцы и кабареньеры снова конструировали особый мир, который одновременно был жизненной средой и театральным пространством.

Б.Пронин стремился «Привал», как и когда-то «Бродячую собаку», обратить в фантастическую страну, населенную театральными персонажами.

В «Привале» создали постоянную труппу, ядро которой составили учащиеся студии Мейерхольда. Кроме студийцев в нее вошли О.Глебова-Судейпина, Б.Казарова, К.Павлова.

Программа, которую играли на премьере, была в своем роде исторической – она единственный раз объеденила в себе постановки Вс.Мейерхольда и Н.Евренкова – первый ставил «Шарф Коломбины», второй – «Фантазию». Козьмы Пруткова и «Два пастуха и нимфа в хижине» М.Кузьмина. Небольшие пьески прослонвались и перемешивались глутливыми песенками, короткими стихотворениями Коли Петера, который вел программу как конфераньсье.

А открыл он вечер зачитав телеграмму от артистов художественного театра:

«В Москве ни собак, ни привала.

Актеры, художники есть

И даже поэтов немало,

Имен их нельзя перечесть.

От имени всех комедиантов

Старинной и доброй Москвы.

Способных и даже талантов,

Привет Вам. Запомните же Вы:

В «Привале» закрыта собака,

Но духа ее не зарыть.

И каждый бродячий гуляка

Пусть помнит собачую прыть.

Книппер, Москвин, Массалитинов и др.

Атмосфера первого вечера получилась непринужденной. Повсюду царил смех, оживление, приподнятое настроение.

Новое детище Пронина, интимным убежищем художников, собственно «привалом комедиантов», стать не могло. Люди искусства стали заходить в подвал на Марсовом поле все реже, да и то по большей части днем. Бывшие «собачники» сетовали на то, что новый подвал сплошь заполняла публика. В «Бродячей собаке» «фармацевтам» приходилось выпрашивать, чтобы им продали контрамарку. Билеты на вход в «Привал комедиантов» продавались всякому желающему, и «фармацевты» могли чувствовать себя хозяевами.

В «Привале» время от времени по старой «собачьей» памяти устраивали шутовские юбилеи – чествования прошлых и нынешних завсегдатаев: Н.Цибульского, М.Кузьмина. Даты, к которым приурочены юбилеи, как и прежде в «Собаке» анекдотические: Композиторский стаж графа О’Контрера, отмечавшейся в «привале», равнялся 7 годам 3 месяцам и 13 дням.

Все, казалось осталось, как прежде, но атмосфера была подернута грустью. Оно было скорее предлогом для того, чтобы лишний раз собраться веселой гурьбой художественной богеме. Богема сходилась в «Привал» редко. Еще раз вместе собрались по поводу десятилетия литературной деятельности М.Кузьмина.

Трудно примириться с тем, что содружество актеров, художников и вообще интересных людей, возглавлявших «Привал», смогло предложить для праздника своего подвала лишь тень от тени белых былых вдохновений и «задора».

Много времени прошло с тех пор, когда существовали «Бродячая собака» и «Привал комедианта». Много воспоминаний от постоянных и частых посетителей кафе. Но человеческая память несовершенна, человеку свойственно забывать и ошибаться. И неважно, что одно и тоже событие описывается разными авторами , по-своему неважно, кто написал гимн в честь открытия «Бродячей собаки» Вс. Князевым или М. Кузьминым, важно, что была «Бродячая собака», уже легендарная в свои годы; важно, что в России ни до, ни после «Бродячей собаки», не соприкасались так близко, не сливались в единный поток литературная театральная и художественная стихии.

«Бродячая собака» – значительная веха в истории русской культуры, и хочется надеятся, что история этого дома и его обитателей будет изучена полнее и обстоятельнее.