Эволюционный подход не связан с уникальностью событии, его спе­цифика — выявлять общие свойства. Так, изучение мятежей с точки зрения формально-временного подхода выглядит следующим образом: мятеж А ин­тересует нас не тем, чем он отличается от других, но тем, чем он сходен с другими мятежами. Время и место не имеют значения, для нас важен мятеж как таковой, нам необходимо сформулировать некие общие постулаты, кото­рые можно применить к любому мятежу. Нас интересует универсалия, кото­рая может объяснить все частности.

Эволюционный процесс в некоторых аспектах напоминает историче­ский и формально-функциональный. Он связан с хронологической последо­вательностью, как и исторический: Б следует за А, но предшествует В. Эво­люционный процесс связан с формой и функцией: одна форма вырастает из другой и перерастает в третью, он связан с прогрессией форм во времени. В этом процессе временная последовательность и форма равно значимы, обе сливаются в интегрированный процесс изменения.

Важное место во взглядах Уайта на развитие культуры нанимала энер­гетическая концепция эволюции культуры. Он исходил из того, что культура представляет собой определённый порядок феноменов и может быть описа­на, исходя из своих собственных принципов и законов. Выделяя принципы взаимодействия культурных элементов или культурных систем в целом, он считал возможным сформулировать законы культурных феноменов и систем. Рассматривая человеческий род как единое целое, множество различных культур и культурных традиций также следует интерпретировать как единст­во, то есть культуру человека. Таким образом, становится возможным про­следить в общих чертах развитие культуры человека вплоть до наших дней.

Анализируя культуру как организованную, интегрированную систему, Уайт выделяет внутри этой системы три подсистемы культуры: технологиче­скую, социальную и идеологическую. Эти три категории составляют куль­турную систему как целое, они взаимосвязаны; каждая влияет на другие и, в свою очередь, испытывает на себе их влияние. Но сила воздействия в разных направлениях неодинакова. Главная роль во взаимодействии подсистем игра­ет технологическая. Человек — биологический вид и, следовательно, культура в целом зависит от способов приспособления к естественной среде. Так, человеку нужна пища, укрытие, защита от врагов и т.д. Он должен себя этим обеспе­чить, чтобы выжить, и сделать это он может только при помощи технологи­ческих средств. Уайт приходит к выводу, что технологическая система пер­вична и наиболее важна но значению; от нее зависят жизнь человека и его культура. Социальные системы носят вторичный и вспомогательный харак­тер по отношению к технологическим, фактически, любая социальная систе­ма есть функция технологической. Не отрицая значимость социальной и иде­ологической (философской) подсистем, Уайт выделяет технологическую как детерминанту любой культуры.

Первоочередной функцией культуры для удовлетворения потребности человека в пище, жилье, средствах зашиты и нападения, приспособлении к космической среде и воспроизводству становится извлечение энергии и употребление ее на пользу человека. Поэтому культура предстает нам как сложная термодинамическая система. При помощи технологических средств энергию извлекают и используют. Функционирование культуры как целого определяется необходимым для этого количеством энергии.

Проследив историю культурного развития до эпохи атомной энергети­ки, Уайт выявляет некоторые закономерности этого развития: при прочих равных условиях, культура развивается по мере того, как увеличивается ко­личество энергии, потребляемое в год на душу населения, либо по мере роста эффективности орудий труда, при помощи которых используется энергия.

В итоге, выделяя в любой культурной системе три основных фактора — количество энергии, используемое в год на душу населения; эффектив­ность технологических средств, при помощи которых энергия извлекается и ставится на службу человеку; объем произведенных предметов и услуг для удовлетворения потребностей человека — Уайт приходит к выводу, что уро­вень развития культуры, измеренный исходя из количества произведенных на душу населения предметов и услуг для удовлетворения потребностей чело­века, определяется количеством произведенной па душу населения энергии и эффективностью технологических средств, при помощи которых эта энергия используется, и таким образом формулирует закон эволюции культуры или «закон Уайта».

Выделение культурологии из культурной антропологии было естест­венным продолжением традиции американской антропологической школы. Фактически Уайт начал с синтеза теоретического пласта этнологии, чья идея культурологии представляла собой качественно новый уровень развития нау­ки — от тщательного этнографического описания, этнологического сравни­тельного изучения локальных культур, к выявлению закономерностей че­ловеческой культуры в целом.

Объясняя человеческое поведение, мы поступаем так, как если бы культура имела собственную жизнь, даже как если бы она имела собственное существование независимо от рода человеческого. Подобный метод ис­пользуется во многих развитых отраслях науки, таких как физика. Культуро­лог движется в том же направлении и исходит из того же взгляда и той же техники истолкования.

Используя методы моделирования, можно рассматривать культуру так как если бы она была независима от человека. Это — эффективные техники истолкования, солидный научный метод.

Следующая задача, которая возникла перед Уайтом при описании но­вой науки, — задача терминологического характера, а именно, задача опре­деления наименования.

Предложенное им слово «культурология» вызвала бурную реакцию коллег как «варваризм» (сочетающий лат. и греч. корни), опасное слово, не дающее ничего нового. Уайт настаивал на том, что слово «культурология» выделяет некоторую область реальности и определяет некую науку. Делая это, «она покушается на первейшие права социологии и психологии. Конеч­но, она делает даже нечто большее, чем покушение на них: она их присваи­вает. Таким образом она проясняет, что разрешение определённых научных проблем не лежит, как предполагалось прежде, в области психологии и со­циологии, но принадлежит к науке о культуре, то есть может быть осуществ­лено только ею. Как социологи, так и психологи не желают признавать, что есть такие проблемы, относящиеся к поведению человека, которые находятся за пределами их областей; и они склонны выказывать обиду и сопротивлять­ся науке-выскочке, заявляющей на них свои права.» ( The Science of Culture. N.Y., 1949). И все-таки, настаивает Уайт, что же такое наука о культуре, как не культурология? Если изобретение нового слова необходимо для выявле­ния нового качества, то это слово будет творческим: слово «культурология» носит творческий характер; оно утверждает и определяет новую науку, логи­ку и историю. Наиболее крупными на этом пути были следующие явления: исследование человека и мира человека, т.е. развитие антропологии, затем, в к. 19 — началу 20 в. выделение нового объекта изучения — социума и ста­новление социологии, а к середине 20 в., когда сложились представления о культуре человечества, как целостной единице, обладающей собственными закономерностями существования и развития и подлежащей самостоятель­ному исследованию, началось формирование культурологии.