Мы - стоим перед основным парадоксом без техники невоз­можна культура, с нею связано самое возникновение культу­ры, и окончательная победа техники в культуре, вступление в техническую эпоху влечет культуру к гибели. В культуре всегда есть два элемента - элемент технический и элемент природно-органический. И окончательная победа элемента технического над элементом природно-органическим означает перерождение культуры во что-то иное, на культуру не по­хожее Человек делается орудием производства продуктов. Вещь ставится выше человека. Человек, подчеркивал Н. Бер­дяев, переходит опасный рубикон - от организма к органи­зации. Организм рождается из природной космической жизни, и он сам рождает. Признак рождения есть признак организма Организация же совсем не рождается и не рождает. Она соз­дается активностью человека, хотя творчество это и не есть высшая форма творчества. Организм не есть агрегат, он не составляется из частей, он целостен и целостным ро­ждается. Организм растет, развивается Механизм, созданный организационным процессом, не может расти и развиваться. В организме есть целесообразность, имманентно ему прису­щая. В организации есть целесообразность совсем другого рода, она вкладывается в нее организатором извне. Господ­ство техники и машины есть, прежде всего переход от орга­нической жизни к организованной жизни. Творение восстает против своего отца, более не повинуется ему, машина хо­чет, чтобы человек принял ее образ и подобие это новая зависимость человека от природы, технически машинная за­висимость. В этом вся мучительность проблемы.

Еще Гете предупреждал, что человечество станет умнее и рассудительнее, но не лучше. Я предвижу время, когда че­ловечество не будет более радовать Бога, и он будет выну­жден вновь все разрушить для обновленного творения.

Уже в середине прошлого века власть имущие в развитых ка­питалистических странах поняли, что "дикая" форма сверх эксплуатации не только экономически перестала быть рента­бельной, но и социально стала взрывоопасной и капитал об­ратился к эксплуатации.

После культурно-цивилизационного взрыва - кризиса мировой капиталистической системы конца 20-х - начала 30-х гг., едва не ставшего для него апокалипсисом, капитал поставил задачу "гуманизации" производственных отношений.

Предприятие интересуется не человеком как личностью, а только занимаемой им должностью. Человек сам по себе для предприятия - ничто, функция же, которую он сможет выпол­нить, - все.

Самые тревожные для судьбы культуры про­цессы развертываются в духовной жизни общества. Можно по­нять пионеров европейского Просвещения, которые, восстав против средневековой догматики, провозгласили, что "зна­ние - сила" (Ф. Бэкон) и "я мыслю, значит, существую" (Р. Декарт). Они еще не могли знать, что в новом "прекрасном мире" Знание - это амбивалентная сила, способная служить не только миру, но и злу, и мыслить приходится не столько о свободе, сколько об отчуждении.

В результате человек, несомненно, стал солее производи­тельным, но стал ли он более духовным и, следовательно, свободным? Парадокс, писал

К. Маркс, в том, что "материальные силы наделяются интел­лектуальной жизнью, а человеческая жизнь, лишенная своей интеллектуальной стороны, низводится до степени простой материальной силы". Дело не только в том, что наука и по­ныне по преимуществу функционирует и развивается как час­тичная и производительная эволюционная сила, которая пре­образует лишь вещные и организационные моменты труда, но не затрагивает его содержание, функции человека как при­датка машины. Глубинная причина краха тотального научно-технологического Проекта - в природе самой науки, как ра­ционального знания о всеобщем, в котором частному, инди­видуальному, просто нет места именно в этом - главный ис­точник не самодостаточности науки как инструмента реаль­ной гуманизации мира. Все попытки придать ей роль универ­сальной панацеи в лучшем случае свидетельствуют о непони­мании ее природы и на практике завершаются усилением от­чуждения труда, тупиками тоталитарных режимов, как вопло­щенных социальных проектов, и пред катастрофной угрозой самоуничтожения человеческого рода.

Французский социолог Ж Бодрчияр отмечает, что "мы нахо­димся во вселенной, в которой становится все больше ин­формации и все меньше смысла. Поскольку там, где, как мы полагаем, информация производит смысл, происходит обрат­ное Информация пожирает свои собственные содержания. Она пожирает коммуникацию и социальное.

Мы летим вниз, все рушится, живем в то время, которое ли­шено загадочности, нами движет жажда выгоды. Нет больше романтики, все, о чем говорят по телевизору, это только о презервативах, скромность - это составной элемент зага­дочности, таинственность, неопознанность - составной эле­мент бытия. У меня такое впечатление, будто я являюсь свидетелем полного загнивания.

На смену традиционным религиозным ценностям и, прежде всего жажде духовного Абсолюта - Бога как идеальной лич­ности приходит повальное увлечение тоталитарными сектами типа "Белых братьев", самосожженцев Д. Кореша, террори­стов из "Аум Сенрике" и других "сатанинских" групп.

Жизнерадостная карнавальная стихия сменила гнетущей мани­ей тяжелого рока.

Цивилизация есть неизбежная судьба культуры - писал О. Шпенглер. - Будущий Запад не есть безграничное движение вперед и вверх, по линии наших идеалов.

Современность есть фаза цивилизации, а не культуры. В связи с этим отпадает целый ряд жизненных содержаний как невозможных. Когда цель достигнута, и идея завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы ее подламываются -она становится цивилизацией. И она, огромное засохшее де­рево в первобытном лесу, еще многие столетия может топор­щить свои гнилые сучья!

Весь мир вступают в катастрофический период своего "раз­вития". Мы живем во времена грандиозного исторического перелома. Началась какая-то новая историческая эпоха нет религиозного критерия, нет "во имя". Есть вооружения, че­ловеку дают латы, шлем и щит, но неизвестно, во имя чего и кого идти в поход и сражаться, нет ни Христа, ни девы Марии, ни гроба Господня, ни даже прекрасной дамы. В этом ужас дурной бесконечности мировых эволюции. Старый мир есть период новой истории с его рационалистическим про­свещением, с его индивидуализмом и гуманизмом, с его ли­берализмом и демократизмом с его чудовищной техникой и внешними завоеваниями и успехами, с его безудержной и безграничной похотью к жизни, с безбожием и бездушием, с разъяренной борьбой классов.

Основная проблема XX века - проблема отношения творчества (культуры) к жизни (бытию). На вершинах культуры мучит человека противоположность между тем, чтобы создавать что-то и тем, чтобы быть чем-то.

Цивилизация конца XX столетия, независимо от краха наибо­лее одиозных тоталитарных режимов, эти экзистенциальное, на уровне бытийных оснований человеческой жизни, обесце­нение и утрата ее "во имя" само ценности и смысла творче­ской свободы.