Вот те относительно немногочисленные повинности, которые были отнесены на со­держание губернского земского сбора Раз­меры земского сбора в 1814 г когда впервые была опубликована земская смета и когда сбор этот не был разделен на государственный и губернский, достигали 4 млн. 450 тыс. руб., а через 50 лет выражались уже в цифре 23 млн. 900 тыс. руб. Из этой последней цифры 19 млн. было отнесено на государст­венный сбор и только 4 млн. 800 тыс._ на губернский сбор. При периодическом — раз в три года — определении тех сумм, которые ассигновались на государственные и гу­бернские земские повинности, составлялась особая смета; составлялась она Особым комитетом о земских повинностях, где были и общественные (конечно, сословные) пред­ставители, но который функционировал как учреждение чисто бюрократическое. Дея­тельность его по составлению сметы была конечно, не широка; сметы должны были составляться сообразно строго определен­ным штатам, никаких новых нужд без нового законодательного определения в них вклю­чать было нельзя; затем сметы, составляемые таким образом на местах, утверждались каждый раз на три года законодательным же порядком, а затем уже обращались к испол­нению на места. Исполнительными орга­нами по исполнению повинностей являлись частью сословные, частью бюрократические учреждения. Существовал и известного рода общественный контроль, но существовал, в сущности, лишь на бумаге, т. е. допущено было в законе контролирование отчетности со стороны представителей дворянства и городских сословий, но на самом деле этот контроль почти не практиковался и являлся чистой фикцией.

При учреждении земств весь государст­венный земский сбор был удержан в распо­ряжении центральных органов правительства, а на него, как мы видели, приходилось больше трех четвертей всего дореформенного земского сбора, и как раз он весь целиком был удержан на те надоб­ности, на которые он расходовался и раньше и которые были изъяты из круга ведомства земских учреждений. Взамен губернского земского сбора в казну, который, конечно, должен был прекратиться там, где были введены земские учреждения, земства по­лучили право самообложения, т. е. право налагать на местное население определен­ные налога. Данные налоги, делившиеся на губернский и уездный земский сбор, в зависимости от тою, какими учреждениями губернскими или уездными, они налагались, по закону могли быть налагаемы как на землю, так и на торгово-промышленные за­ведения; кроме того, в руки земств целиком перешли и все те натуральные повинности, которыми пользовались доре­форменные учреждения.

Вместе с этим переданы были земствам из приказов общественного призрения вме­сте с состоявшими в их заведовании учреж­дениями и те капиталы на содержание главным образом больниц, богаделен, рабочих и смирительных домов и всех остальных учреждений, которыми приказы общественного призрения распоряжались. Надо заметить, что, несмотря на то что приказы общественного призрения не имели никаких определенных доходов, взимаемых с населения, все-таки капиталы, бывшие в их распоряжении, и пожертвования, кото­рые они собирали, давали им возможность содержать довольно значительное число ус­тановлении, в особенности если судить по тогдашнему дореформенному масштабу. Оказалось, что таких установлении, пере­шедших к земствам, было 785, причем из числа их главнейшими были больницы, ко­торых было 519 с пятью отделениями и с 17 с лишним тыс. кроватей- Затем было около 1500 кроватей в сумасшедших домах, кото­рых было всего 29. Внутреннее состояние всех этих учреждений было, правда, ужас­ное. Всех капиталов приказов общественного призрения, переданных "земствам. числилось около 9 млн. рублей; следователь­но, на все 33 губернии, где были тогда введены земства, приходилось ежегодно до­хода на содержание всех этих учреждений до 400 с небольшим тыс. руб., т. е. в сред­нем тысяч по 12—13 на губернию.

Что касается продовольственного де­ла, то оно финансировалось и осуществля­лось при помощи разного рода складов и капиталов, собиравшихся с населения в виде. во-первых, натуральных запасов зерна в общественные магазины, а затем и в виде денежных капиталов, образовавшихся из продажи части зерновых запасов и от специального постоянного денежного сбора ( с 1842 г.). Эти капиталы, в размере тоже около 9 млн. руб., были переданы земствам, кроме сумм, отчисленных в общий продо­вольственный капитал, который остался в распоряжении правительства и составлял тогда около миллиона рублей в наличности и 20 млн.— в долгах и недоимках за насе­лением.

Что касается бюджета этих земств, то, разумеется, те средства, которые в дореформенное время расходовались на мест­ные нужды, сразу оказались совершенно недостаточными. Так, в 1865 г., когда открыты были первые земства в 19 губерниях, расходный земский бюджет в этих губерниях достигал 5 млн. 600 тыс. руб. Затем, в 1867 г., когда земства были открыты уже в 28 губерниях, этот бюджет возрос до 10 млн. 309 тыс., в 1871 г. он равнялся 21,5 млн. руб., в 1876—30,5 млн. руб. и к 80-м годам, несмотря на русско-турецкую войну, которая в значительной мере расстроила и финансовое, и общее экономическое поло­жение России, земские сборы достигли 36 млн. руб. Таким образом, в 1880 г., т. е. через 16 лет после опубликования земского положения, земские сборы увеличились бо­лее, чем в 16 раз по сравнению с доре­форменным земским сбором на губернские надобности. Но на практике возросшие размеры земского бюджета оказывались совершенно недо­статочными.

Надо сказать, что земства с самого начала своей деятельности попали в очень тяжелые условия. Независимо от реакции, которая в это время распространилась в стране и, в особенности, в правительственных сферах, и которая мешала в административном и политическом отно­шении развитию деятельности земств, не менее серьезным пре­пятствием являлись те плохие фина­нсовые и экономические условия, в которых находилась Россия.

Ввиду этого земства с самого начала встретили большие препятствия в развитии своей деятельности. Состо­яние как крестьянского, так и помещичьего хозяйства после крестьянской реформы представляло настолько глубокий кризис, что всякое увеличение обложения земли, помещичьей или крестьянской, разумеется, представлялось делом весьма трудным. И мы видим, что в самом начале земской работы одиниз лучших земских работников, князь А. И. Васильчиков. так характеризовал тогдашние русские условия: “Русская земля,— писал он,— бедна, потому что она, т. е. - земля, почва, в букваль­ном смысле слова, платит сверх сил, сверх того, что производит; потому что она оплачивает высшие государственные пользы сборами с низших разрядов плательщиков, всего менее участвующих в выгодах государ­ственного устроения; потому что тягло част­ное, земское и казенное испокон веку лежало и продолжало лежать в России на земле­делии, угнетая труд, и преимущественно труд хлебопашества, т. е. ту самую ветвь народной производительности, которая наиболее требуется для возделывания и оплодотворения необъятной площади Русской империи.