Глава 6 Образование, музейное и издательское дело в российском зарубежье

Тенденция к всестороннему изучению российского зарубежья, наметившаяся в наши дни, проявилась в выделении проблем образования в эмиграции как масштабного и многомерного объекта изучения специалистами различных дисциплин. В результате этого стало возможным и даже необходимым проведение Всероссийской научной конференции, которая под названием "Образование и педагогическая мысль российского зарубежья" и была осуществлена 1-2 ноября 1994 г. в Саранске в рамках проекта "Нацио-нальная школа России" под эгидой Международного фонда "Культурная инициатива" совместными усилиями Мордовского государственного педагогического института и Института национальных проблем образования Минобразования РФ. Ряд докладов посвящен образовательным центрам рассеяния. Таковы, например, публикации В. К. Григоровой и В. П. Жуковой "Образование и педагогическая мысль Русского Харбина" и А. В. Попова "Культурные и научные центры второй русской политической эмиграции" . Интересен доклад В. А. Сухачевой о взаимодействии в сфере образования общественно-педаго-гического движения русской эмиграции и государственных органов стран Европы в 1920 - 1939 гг. (На эту же тему В. А. Сухачевой защищена диссертация ). Педагогика - это наука о воспитании, а воспитание как процесс систематического и целенаправленного воздействия на духовное и физическое развитие личности осуществляется множеством элементов общественной структуры. Поэтому закономерен интерес Е. Г. Лукиной к детским и молодежным организациям российского зарубежья. Российское образование в эмиграции избрало для себя охранительно-консервативный путь, тогда как в метрополии школа работала согласно планам, диктовавшимся потребностями развернувшегося социального эксперимента. В этой связи заслуживает внимания доклад М. В. Богуславского, касающийся восприятия советской школы 20-х гг. российским педагогическим зарубежьем. Несколько публикаций освещают вклад деятелей российского зарубежья в отечественную педагогическую мысль. Например, доклад С. П. Пимчева раскрывает взгляды И. А. Ильина на идеал русского национального воспитания.Уже не характеризуя учебный процесс и преподавательский состав, авторы перечисляют ряд вузов российского зарубежья, готовивших в 1920-30-х гг. специалистов в других областях знания. Завершает публикацию перечень объективных причин, предопределивших исчезновение русских учебных заведений за рубежом. Образовательным учреждениям российского зарубежья посвящены также две диссертации. Как видим, круг разрабатываемых исследователями вопросов не широк и потенциально значительно шире. Значительно больше еще предстоит сделать. Так, уже упоминавшийся Е. Г. Осовский называет следующие актуальные (с его точки зрения) крупные направления исследований, сгруппированные им в четыре блока: 1) становление и развитие российского образования разных ступеней в эмиграции, политика стран пребывания, цели и система образования, содержание и национальный (русский, украинский и т. д.) компонент образования, своеобразие методов обучения и др.; 2) общественно-педагогическое движение российской эмиграции, его роль в развитии образования и науки, социализации и социальной защите детства; 3) теоретическое наследие в области педагогики видных представителей российской эмиграции, своеобразие научного вклада; 4) педагогическая советология российского зарубежья, анализ и альтернативы видения проблем, историко-педагогические и сравнительно-педагогические исследования мировой и русской педагогики. Отсутствие координации исследовательских групп российских эмигрантоведов, малый тираж издаваемых ими результатов трудов и крах централизованной системы их распространения привели к тому, что призыв Е. Г. Осовского пока остается неуслышанным. Ученые идут своим путем. Публикаций немного, поскольку отсутствуют материальные возможности к продолжению научного поиска, прежде всего за рубежом. Основным своим содержанием рассмотренные труды выдержаны преимущественно в рамках первого блока исследовательских проблем, начало изучения которых было положено П. Е. Ковалевским и М. Раевым . Есть исследования во втором и третьем направлении и почти нет по четвертому. Надеюсь, что предпринятый мною анализ поможет исправить существующее положение. Одним из самых слабо изученных аспектов культурной деятельности российских эмигрантов всех "волн" является создание и сохранение музейных собраний. Из обнаруженных мною публикаций по истории нашей эмиграции музейному делу россиян в зарубежье посвящена только одна статья - публикация Л. П. Муромцевой и В. Б. Перхавко "Одна из сторон духовной жизни российской эмиграции первой волны" . Ее авторы справедливо отмечают, что, в отличие от эмигрантских архивов, музейные собрания до сегодняшнего дня обойдены вниманием ученых. Между тем разработка этой проблемы очень важна для расширения тематики и источниковой базы исследований по истории российского зарубежья. Ведь в большинстве эмигрантских музеев наряду с прочими экспонатами хранились архивные документы и фотографии, редкие книги . В связи с этим Муромцева и Перхавко формулируют задачи будущего исследователя: точно определить состав музейных коллекций, проследить их дальнейшую судьбу и, что, по мнению авторов, самое главное, установить их современное местонахождение. Муромцевой и Перхавко представляется также интересным охарактеризовать роль музеев в духовной эмиграции. Эта последняя задача частично реализована в конце статьи самими же авторами.Отмечая, что каждая из сберегавшихся эмигрантами коллекций имела свою неповторимую, а порой и драматическую историю, свою судьбу, отличалась определенным своеобразием, Л. П. Муромцева и В. Б. Перхавко выделяют и общие черты, характерные для эмигрантских музейных собраний 1920-1930-х гг., как общественных, так и частных: авторство инициативы создания, правовой статус, источники финансирования, общность судеб коллекций, их преимущественная тематика, роль эмигрантских музеев в духовной жизни зарубежья. Тем самым авторы, как уже говорилось, отвечают на сформулированный ими будущему исследователю вопрос. При понимании тезисной формы публикации обширное перечисление авторами музейных собраний российского зарубежья компенсирует поверхностность описания коллекций, сводимую лишь к именованию их характера (например, реликвии морского флота). Нет сомнений, что у исследователей музейного дела в зарубежье еще все впереди. В отличие от всех последующих послереволюционных "волн", эмиграция "первой волны" была на 80% эмиграцией пишущей интеллигенции, для которой творчество, "писание" - не только форма деятельности, самовыражения, но и единственный смысл и источник существования. Печатное дело в российском зарубежье имело, следовательно, почти неограниченное число авторов и читателей. Столь благоприятные для развития книжного дела предпосылки привели к тому, что, несмотря на определенные материальные трудности в разных странах и в разное время, в целом оно действительно обрело редкий по масштабу размах, существовавший до начала многое изменившей второй мировой войны. Поэтому неудивительно, что внимание историографов издательского дела российского зарубежья приковано в основном именно к довоенному этапу его развития. Составляются каталоги , ведутся и публикуются исследования. Среди них самое полное на сегодняшний день по географическому охвату и кругу рассматриваемых вопросов - статья И. А. Шомраковой "Книжное дело русского зарубежья (Европа 1917-1940 гг.) . Целью автора было дать обзор основных условий (они называются мною выше), задач и тенденций русского книгоиздания в странах Европы. В первую очередь И. Шомракову интересовали издания произведений художественной литературы, литературной критики и публицистики, т. к. именно они по известной русской традиции оставались основным способом выражения национального самосознания и наиболее действенной формой сохранения русской культуры за рубежом. Источниками послужили материалы отечественных и зарубежных (в том числе русских) исследователей: научные монографии, статьи в периодике, а также мемуары, опубликованные архивные документы и сами издания. Все вместе это позволило написать обстоятельный и информативный труд. Ряд других публикаций посвящен русской печати в странах рассеяния. Один из хронологически первых известных мне материалов об эмигрантской печати в центрах российского зарубежья - статья Т. Алексинской "Эмигрантская печать и писатели-эмигранты (Русская эмиграция 1920-1939 годов)" , посвященная главным образом французской столице. Газеты, журналы, издательства, писатели-эмигранты, литературный архив И. А. Бунина, Общество друзей русской книги (единственная русская зарубежная организация, объединявшая библиофилов и библиографов) - таковы некоторые из тем статьи. Таким образом, рассмотренное направление историографии российского зарубежья в целом находится только в стадии становления. Положено начало изучению фондов российских и зарубежных библиотек и архивов, вобравших в себя издания русской зарубежной печать, их документацию. Создаются и публикуются соответствующие каталоги, как в виде самостоятельных изданий, так и в качестве списков-приложений к обобщающим их содержание статьям. Имеются печатные материалы (переписка издателей и редакций с авторами, другие документы), призванные облегчить работу потенциальных исследователей истории ряда изданий. Функцию источников могут выполнить и юбилейные (к годовщинам печатных изданий) заметки и статьи их редакторов, авторов и читателей. Как показывает предпринятый обзор, отдельным исследователям по силам оказывается освещение издательского дела лишь в отдельных городах, странах рассеяния, причем, за редким исключением, пока только европейских.