Кое-кто, например некоторые экономисты, обращали внимание на внутреннюю несовместимость некоторых задач плана. Этим людям отвечали, что они настроены скептически, упаднически, что они не верят, либо заражены тоской по буржуазному прошлому, и приказывали молчать. Можно все же задаться вопросом, не было ли среди самых высших руководителей сталинского крыла более глубокого понимания того, что в решении безоговорочно взять курс на индустриализацию форсированными темпами была заложена необходимость последовательного отказа от многих целей плана. Возможно, такое понимание и существовало, но вполне определенно это утверждать нельзя, ибо открытого выражения он так и не получило.

Целое созвездие строительных площадок возникли, как в старых промышленных областях, так и в новых многообещающих регионах, где раньше не было, или почти не было промышленности. Шла реконструкция старых заводов в Москве, Ленинграде, Нижнем Новгороде, в Донбассе: их расширяли и оснащали новым импортным оборудованием. Строились современные новые предприятия, они были задуманы масштабно и в расчете на самую современную технику; строительство велось зачастую по проектам, закупленным за границей: в Америке, Германии. План отдавал приоритет отраслям тяжелой индустрии: топливной, металлургической, химической, электроэнергетике, а также, машиностроению в целом, т.е. тому сектору, который призван будет сделать СССР технически независимой, иначе говоря, способной производить собственные машины. Для этих отраслей и создавались гигантские строительные площадки, возводящие предприятия, с которыми навеки будет связана память о первой пятилетке, о которых будет говорить вся страна: Сталинградский и Челябинский, а потом и Харьковский тракторные заводы, огромные заводы тяжелого машиностроения в Свердловске и Краматорске, автомобильные заводы в Нижнем Новгороде и Москве, первый шарикоподшипниковый завод, химические комбинаты в Бобриках и Березняках.

Самыми знаменательными среди новостроек были два металлургических комбината: Магнитогорский - на Урале, и Кузнецкий - в Западной Сибири. Решение об их сооружении было принято после долгих и острых споров между украинскими и сибирско-уральскими руководителями, начавшихся в 1926 году и затянувшихся до конца 1929. Первые подчеркивали, что расширяя уже имеющиеся металлургические предприятия на юге страны потребуется меньше расходов, вторые - перспективность индустриального преобразования советского Востока. Наконец, соображения военного порядка склонили чашу весов в пользу вторых. В 1930 году решение получило развернутый крупномасштабный характер - создать в СССР наряду с южной “второй промышленной базы”, ”вторую угольно-металлургического центра”. Топливом должен был служить уголь Кузбассе, а руда - доставляться с Урала, из недр горы Магнитной. Расстояние между двумя этими пунктами составляло 2 тыс. км. Вопрос о расходах на транспорт не принимался во внимание, раз речь шла о создании нового мощного индустриального района, удаленного от границы, и, следовательно, защищенного от угрозы нападения извне.

Многие предприятия были сооружены в голой степи, или, во всяком случае, в местах, где отсутствовала инфраструктура. Апатичные рудники в Хижинке, призванные дать сырьё для производства суперфосфата, размещались вообще в тундре, на Кольском полуострове, за Полярным кругом.

Разумеется, всё это сопровождалось постоянными трудностями, и многие сторонние наблюдатели называли эти стройки “грандиозным хаосом”. Не хватало элементарных вещей: не было мерительных инструментов, лопат. Люди жили в деревянных бараках по 80 человек, работы велись даже при температуре -40 С и проч.

Весной 1929 года было намечено ошеломляюще ускоренное выполнение плана. Всё началось с выдвижения Сталиным лозунга “Пятилетку в четыре года”(съезд по времени совпал с началом гласной критики Бухарина). По пятилетнему плану выплавку чугуна предусматривалось довести до 10 млн. т.(с 3 - 5 млн. т.). Это было много, даже слишком много, по мнению специалистов. Но в январе 1930 года Куйбышев объявляет решение увеличить её до 17 млн. т.(10 - на Украине, 7 - на урало-сибирском комплексе) за тот же отрезок времени. Потенциальные мощности, запланированные для Кузбасса и Магнитогорска были увеличены в 4 раза. За первый год пятилетки промышленное производство увеличилось на 20%, то есть чуть меньше запланированного(21,4%), но всё же существенным образом. Тогда было решено, что его прирост на протяжении второго года должен составить 32%, то есть будет больше, чем наполовину превышать запланированный уровень.

Накануне XVI съезда партии (июнь-июль 1930 года) Сталин с Молотовым явились в Совнарком и потребовали, чтобы все цифры плана в целом были увеличены вдвое. Как бы то ни было, в своём докладе на съезде Сталин потребовал гигантского увеличения заданий пятилетки, утверждая, что “по целому ряду отраслей промышленности” план может быть выполнен “в 3 и даже в 2,5 года”. Требовалось произвести, таким образом, 170 тыс. тракторов, вместо запланированных ранее 55 тыс., вдвое больше цветных металлов, автомобилей, сельскохозяйственных машин, и т. д. Сталин выдвигал эти задачи, как тяжелые, но необходимые решения. Он уверял, что одновременно будет происходить увеличение выпуска потребительских товаров, ибо “мы имеем теперь возможность развивать ускоренным темпом и тяжелую и легкую промышленность”. Складывалось впечатление, что каждая вновь возникшая, или непредсказуемая проблема решалась простым повышением соответствующих цифр плана, без какой-либо корректировки других его показателей, отчего эти последние делались всё менеё достигаемыми. Страна была охвачена индустриальной лихорадкой, своего рода помешательством, пароксизмы которого замечались вплоть до 1932 года.

В 1930 году объём производства вырос не на 32%, как требовалось, а - по противоречивым общественным официальным источникам - лишь на 22%, да и то в промышленности, то есть в той сфере, где были сосредоточены все усилия и средства. Тем не менее, Сталин заявил, что в следующем году можно и должно увеличить выпуск промышленной продукции на 45%. Это заявление содержится в его знаменитой краткой речи, произнесённой в феврале 1931 года на первой Всероссийской конференции работников социалистической промышленности. Знаменитой эта речь стала благодаря сталинскому, почти пророческому, высказыванию: “Мы отстаем от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это отставание в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут”. Тем, кто спрашивал, нельзя ли замедлить темп индустриализации, Сталин отвечал категорично: ”Нет, нельзя”. Он говорил: “Таков закон эксплуататоров - бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб - значит ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч - значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться”.

Кульминационная точка этого безрассудного вздувания обязательств была ознаменована XVII конференцией в январе-феврале 1932 года, когда были сформированы первые директивы на второй пятилетний план, который должен был быть закончен в 1937. В докладах Молотова и Куйбышева, а также в резолюциях о пятилетнем плане говорилось, что к этому времени производство электроэнергии должно быть доведено до 100 млрд. квт., а угля - до 250 млн. т., чугуна - до 22 млн. т., нефти - до 80-90 млн. т., зерна - до 130 млн. т. Одним словом, советская экономика должна была прыжком достигнуть американского уровня. Чтобы было возможно оценить эти цифры, скажем лишь, что намеченные показатели были реализованы в СССР лишь в 50-е годы.