ПЛАН:

Введение

Жизнь и творчество Константина Васильева

Заключение.

Список использованной литературы

Введение

Константин Васильев стремительно ворвался в художествен­ный мир современников и занял в нем свое особое место, как показало время, навсегда. Нередко люди, прежде не интересо­вавшиеся живописью, увидев его картины, испытывают состо­яние катарсиса — высочайшего духовного потрясения, — не могут сдержать восторга, а порой и слез.

Нечасто в истории России духовными лидерами становились не философы и писатели, а живописцы. Нечасто кисть художника так волновала русского человека. Магнетизм его творчества не отпус­кает подолгу, пробуждая в зрителях генетическую память, перенося воображение современников в легендарную эпоху величия и духов­ной мощи нашего народа.

Интуиция художника переносит его за тысячи лет до Рожде­ства Христова, в те достопамятные времена, когда предки на­ши, почитавшие себя внуками Даждьбога, совершали богатыр­ские подвиги и свято чтили традиции Рода. И если в этом на­правлении художник двигался, полагаясь в основном на собст­венные прозрения и интуицию (информация о мифологии сла­вян в конце 60-х годов была весьма фрагментарна), то в изуче­нии прошлого родственных народов ему помогали литератур­ные источники и прежде всего скандинавские, представлявшие собой целостный мифологический материал.

Творчески перерабатывая мифы и фольклор разных стран, Васильев пришел к убеждению, что каждому народу присуща особая духовность, сохраняющаяся в его генофонде; то есть в генетическом материале любой нации запечатлен ее «духовный путь», а древние боги и богини — это небесные покровители, формирующие археобраз (архетип) данного народа.

Константин Васильев верил в это, он искал непроторенные пути в открытии истоков славянского мировоззрения. В своих картинах-символах художник отражал духовный потенциал рус­ского народа с тысячелетними корнями, как в свое время А. С. Пушкин раскрыл в могучем русском языке глубины ис­конной мудрости предков.

Его гений, словно луч света, выхватил из тьмы единствен­ный путь, на котором русский человек может вновь обрести свое достоинство и величие!

Жизнь и творчество Константина Васильева

Чтобы понять внутренний мир человека, непременно надо коснуться питавших его корней, почувствовать их крепость, связь с родной землей. Константин Алексеевич Васильев мог гордиться своей родословной. Отец его, Алексей Алексеевич, появился на свет в 1897 году в семье питерского рабочего. Во­лею судеб стал участником трех войн, в том числе первой миро­вой и гражданской, на фронтах которой был бойцом легендар­ной Чапаевской дивизии. С 1923 года — на руководящей рабо­те в промышленности.

Восьмого августа 1942 года город был оккупиро­ван врагом, а третьего сентября в мир вошел Константин Василь­ев.

По нескольким штрихам из воспоминаний Клавдии Парменовны мы можем сегодня живо представить се­бе ту величайшую опасность, которая ежедневно сопровождала ее и сына.

До последнего дня беременности Клавдия была на ногах. В доме, где они жили, как и во всех других домах, квартирова­ли немецкие солдаты. И часто, чтобы не будить их детским пла­чем, приходилось с ребенком на руках просиживать во дворе , всю ночь до самого утра. Город довольно часто бомбили имен­но ночью, и тогда надо было прятаться с младенцем в погребе или в траншее, вырытой в саду.

По окончании войны, после многих мытарств и скитаний в 1949 году семья осела в поселке Василье­во. Наконец-то Алексей Алексеевич смог осуществить свою давнюю мечту — завести себе хорошую лодку, отличную соба­ку — спаниеля и мог позволить себе охотиться или рыбачить.

Если взять карту Татарии, то легко найти поселок Васильево на левом берегу Волги, примерно в тридцати километрах от Казани, напротив устья Свияги.

Юного Костю поразила красота этих мест. Она была здесь особая, созданная великой рекой. В дальней дали в голубой дымке высокий правый берег, почти обрывистый, заросший лесом; далекий белый монастырь на склоне, правее — сказочный Свияжск. весь уместившийся на Столовой горе со своими хра­мами и церквами, лавками и домами, поднявшийся над широ­кими лугами в пойме Свияги и Волги.

Первая любимая Костина книга — «Сказание о трех богаты­рях». Тогда же познакомился мальчик с картиной В.М. Васне­цова «Богатыри», а годом позже скопировал ее цветными ка­рандашами. Рисовал по вечерам в своей маленькой комнате, никому не показывая свои работы. И в день рождения отца преподнес ему в подарок картину. Сходство богатырей было поразительным. Вдохновившись похвалой родителей, мальчик скопировал «Витязя на распутье», тоже цветными карандаша­ми. Сделал затем рисунок карандашом со скульптуры Анто­кольского «Иван Грозный». Есть несколько Костиных рисунков того времени, где он изобразил отца за книгой и в лодке, во время рыбалки. Сохранились его первые пейзажные зарисовки: пень, усыпанный желтыми осенними листьями, избушка в лесу.

Константин мог часами рассматривать репродукции с картин художников и иллюстраций в книгах. Любил ходить в кино, по нескольку раз смотрел «Адмирала Ушакова», «Адмирала Нахимова», «Чапаева». Придя домой, тут же брался за карандаш и изображал этих героев, передавая сходство с игравшими их артистами.

Худенький, среднего роста, голубоглазый, с вьющимися светлыми волосами, он, казалось, всегда был погружен в себя. Нечасто видели его в кругу сверстников. Но никто из мальчи­шек всего поселка Васильево не держал на него обиды. Ребята с уважением признавали, что Котька Васильев — художник: мо­жет срисовать из книжки богатыря или танк — не отличишь!

В 1954 году газета «Комсомольская правда» поместила o6ъявление, что Московская средняя художественная школа при институте имени В.И. Сурикова принимает одаренных в области рисования школьников для дальнейшей учебы и развита способностей.

На отборочный конкурс послали несколько рисунков, в том числе «Древний Свияжск». Не скоро, но все же пришел вызов на вступительные экзамены.

Несмотря на излишнюю застенчивость, Васильев все экза­мены сдал на «отлично», привезенные рисунки комиссии тоже понравились, и он был принят во второй художественный класс и зачислен в шестой общеобразовательный.

Васильев делал множество очень живых и выразительных рисунков. Жаль, что в большинстве своем они утрачены. Из со­хранившихся наиболее интересен его автопортрет, написанный в пятнадцатилетнем возрасте. В нем при всей простоте и сдер­жанности исполнения поражают отточенность рисунка, без­ошибочное чувство ритма художника.

Более всех других предметов ему нравились занятия по за­конам перспективы, которые вел Василий Кириллович Тимо­феев. Благодаря Тимофееву Константин утвердился в мысли, что главное для художника не мазок, не краска. Просто выплескивая на холст краски — этого «козырного туза», — можно полу­чить невероятные, удивительные сочетания, но это будут лишь эмоции, а ими надо уметь управлять. Когда же эмоции обрета­ют свою конструктивную основу, идею, концепцию — это уже сила!