1. Введение

Социальный и политический кризис, переживаемый Россией в 60-е годы XIX века, отразился в философии нового поколения. Непростое это было время. С одной стороны – подготовка и проведение ряда реформ, обещание царем конституции, с другой – разочарование реформой 1861 года, распространение социалистических идей и неутихающие споры между западниками и славянофилами. Это было время надежд и разочарований, время выбора. До реформы 60-х годов жизнь была регламентированной и не менялась на протяжении многих лет. Реформы принесли некоторую свободу, радостно воспринятую молодым поколением, уже не желавшим жить по-старому. Стали появляться новые идеи, новая философия, новые теории, которые отрицали все то, чем жило человечество до последнего времени. Теории эти были заманчивы, но не проверены жизнью и жизненным опытом. И.С. Тургенев и Ф.М. Достоевский в своих романах – «Отцы и дети» (1862г.) и «Преступление и наказание» (1866г.) – раскрывают сущность теории, которая получила название теория нигилизма. Но если Тургенев рассказывает нам о том, что такое нигилизм вообще, Достоевский освещает религиозно – философский смысл нигилизма.

Выразителями данной теории являются главные герои Базаров и Раскольников.

Кто они? Что роднит и различает этих молодых людей? В чем смысл их противопоставления? На эти вопросы я попытаюсь ответить в своей работе.

2.Сравнение образов

Но прежде чем сравнить идейное значение образов, авторские позиции, сравним обстоятельства и сюжетные детали, связанные с этими героями. По социальному положению, это, конечно люди одного уровня; оба они одиноки в своей среде и презирают все открывающиеся перед ними перспективы. Базаров, имея несомненные таланты в области медицины, всего лишь – уездный лекарь. Раскольников, сидя без гроша в своей каморке, похожей на гроб, мог бы, следуя примеру Разумихина, зарабатывать уроками, переводами, но в том–то и дело, что «идея» Раскольникова никакого отношения к бедности не имеет.

Давайте познакомимся с этими молодыми людьми.

«- Евгений Васильевич, - отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум»

О Раскольникове читаем:

«Кстати, он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темнорус, ростом выше среднего, тонок и строен. Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. Но столько злобного презрения накопилось в душе молодого человека, что он менее всего совестился своих лохмотьев».

Какой же вывод можем сделать из описания внешнего вида наших героев? Оба горды, самоуверенны, оба убеждены в силе своего ума.

И оба героя являются приверженцами теорий.

Теории обоих подразумевают деление людей на две группы: простых и сверхлюдей. Только Базаров говорит об этом как бы вскользь ("Не богам же, в самом деле, горшки обжигать!"), а у Раскольникова это составляет основу всей теории. Кстати, оба считают, что относятся ко второй категории людей. (У Родиона это до поры до времени).

Идея Базарова - непризнание авторитетов и принципов существующего строя и религии, духовных и материальных ценностей.

Он отрицает красоту окружающего мира:

- И природа пустяки? - проговорил Аркадий, задумчиво глядя вдаль на пестрые поля, красиво и мягко освещенные уже невысоким солнцем.

- И природа пустяки в том значении, в каком ты ее понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник.[1]

Базаров вызывающе грубо отзывается о том, что многие люди считают священным:

«-Как? Не только искусство, поэзию… но и… страшно вымолвить…

-Все, - с невыразимым спокойствием повторил Базаров»[2]

Базаров — естественник. Он абсолютизирует возможности той науки, которой он занимается. В истории человечества случаются такие моменты, когда в результате бурного развития естественных наук начинает казаться, что теперь-то эти науки, наконец, помогут человечеству найти ответы на все вопросы,

проникнуть во все тай­ны жизни, дадут ему могущество над миром. Базаров, таким обра­зом, разделяет довольно обычное заблуждение и не оригинален в своём преклонении перед наукой. Во всех суждениях о человеке для Базарова анатомия и физиология являются истиной в последней инстанции. Его излюбленный принцип — разрезать и посмотреть: "Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться загадоч­ному взгляду? Всё это романтизм, чепуха, гниль, художество" [3]. Исходя из сходства в анатомическом строении людей, Базаров рассуждает так: "Все люди друг на друга похожи как те­лом, так и душой . , и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Доста­точно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет зани­маться каждою отдельною берёзой" [4].

Нужно заметить, что даже с медицинской точки зрения это те­перь признаётся неверным: "человеческие экземпляры" и телом не "похожи". Мнение Базарова было определено сравнительно низ­ким развитием его науки. Но важно другое: он отрицает индивиду­альную неповторимость человеческой личности. Люди не похожи душой, как берёзы в лесу (в сущности, и берёзы-то не похожи), но для Базарова это "гниль и художество", поэтому он просто не за­метил, не в состоянии был оценить глубины рассуждений Кирсано­ва о личности как основе крепости общества.[5]

Базаров называет себя нигилистом:

«Нигилист – это тот человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип»[6]

«Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем. Все!»[7]

«Сперва место нужно расчистить»[8] - заявляет Базаров, но подобная цель вызывает справедливое недоверие, подозрение: а что же будет по­строено на этом "расчищенном месте"? да и будет что построено вообще? Базаров же лишь талдычит: "В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем". А Тургенев в отрицании видел, как помнится, силу опасную, даже страшную: "Но в отрицании, как в огне, есть истребляющая сила — и как удержать эту силу в границах, как указать ей, где именно остановиться, когда то, что она должна истребить, и то, что ей следует пощадить, часто слито и связано неразрывно?"[9]

Раскольников создаёт теорию, банальную, признаться, но от­того и более правдоподобную: человечество разделяется на две ка­тегории, на обыкновенных людей, "дрожащую тварь" (образ у Пушкина заимствованный, как давно подмечено: из "Подражания Корану"), и необыкновенных, Наполеонов (тоже Пушкин: "Мы все глядим в Наполеоны"), усилиями которых совершается движение истории. Ради такого движения отчего бы и не пролить кровь? Доступно же это лишь Наполеонам — "преступления этих людей, разумеется, относительны и многоразличны; большею частию они требуют, в весьма разнообразных заявлениях, разрушения настоя­щего во имя лучшего. Но если ему надо, для своей идеи, перешаг­нуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по со­вести, может, по моему, дать себе разрешение перешагнуть через кровь, — смотря, впрочем, по идее и по размерам её, — это заметь­те".[10]