В России «все переворотилось» — «все смешалось в доме Облонских»* Смысл переломной эпохи, ее «неисчислимых бедствий» раскрывался в драматической истории крушения последней, казалось бы, незыблемой крепости — «дома», семьи. История «потерявшей себя, но невиноватой» женщины, поставленная в центре романа, внутренне соотносилась со всей атмосферой пореформенной русской жизни. Аристократические семьи, у которых, казалось бы, есть все, что составляет благополучие и счастье, разрушаются в «Анне Карениной» одна за другой, словно необоримый и злой рок тяготел над ними.

Всеобщая сумятица охватывает семейные отношения во всех слоях общества. Погибает героиня романа, разрушающая семью (вернее, призрачное подобие семьи); в напрасных поисках семейного благополучия надрывается Долли, истратившая свои душевные силы на то, чтобы уберечь от развала «дом Облонских» ; Левин — счастливый муж и отец — прячет шнурок, чтоб не повеситься на нем, и убирает с глаз долой ружье, чтобы не застрелиться. Истинно счастливая семья—это, на взгляд Толстого, крестьянская семья: вместе с Левиным, мечтающим жениться на крестьянке. Толстой любуется целомудренной любовью и радостным крестьянским трудом на земле Ивана Парменова и его молодой жены. Но прав был Н Н. Страхов, когда, повторяя, как эхо, сказанное Толстым в романе, писал: «Только мир крестьян, лежащий на самом дальнем плане и лишь изредка ясно выступающий, только этот мир сияет спокойною, ясною жизнью, и только с этим миром Левину иногда хочется слиться. Он чувствует, однако, что не может этого сделать»[17].

Водоворот новых отношений и связей разламывает основы и традиции, казавшиеся крепкими еще так недавно. Больше всего страдают от болезней эпохи люди с чистым сердцем и большим умом — Анна и Левин. В отличие от других персонажей романа они не мирятся с привычной общепринятой ложью и мучительно, каждый по-своему, ищут: Анна — истинной, правдивой любви, Левин — правдивой жизни.

Путь Анны и Левина различен. Искания Анны замкнуты в кругу личного счастья, счастья «для себя», а это, на взгляд Толстого, логически порочный круг (вечная тема страсти, во всей ее прелести и всем ее ничтожестве). Левин ищет всеобщей правды и даже, как ему кажется, находит ее в конце романа. Параллельность, независимость развития судеб Анны и Левина — кажущаяся; композицию романа определяет не параллельное развертывание двух сюжетных линий, а связывающее эти линии единство его основной мысли. Отрицая мир социальной неправды и нравственного зла, Левин и Анна приходят к одинаковому выводу. « .На то дан разум, чтоб избавиться, стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть больше не на что, когда гадко смотреть на все это? .Все неправда, все ложь, все обман, все зло » — думает Анна, конечно, не об одних своих отношениях с Вронским, Те же мысли почти в тех же выражениях повторяет Левин: «„.Это не только была неправда, это была жестокая насмешка какой-то злой силы, злой, противной и такой, которой нельзя было подчиняться. Надо было избавиться от этой силы. И избавление было в руках каждого. Надо было прекратить эту зависимость от зла. И было одно средство — смерть».

Трагические сдвиги переломной эпохи с одинаковой силой ощущаются в повествовании о прерванной жизни Анны и о счастливой судьбе Левина. Пессимистическое восприятие жизни, свойственное Толстому 70-х годов, не случайно слышится в размышлениях обоих героев романа. Этот пессимизм, конечно, не результат какого-нибудь литературного влияния (например, Шопенгауэра). Он порожден русской исторической действительностью и своеобразием идейной позиции самого Толстого. Вполне осознав в 70-е годы бесповоротный кризис старого и не приемля нового, «укладывающегося», капиталистического строя, Толстой мучительно искал и не находил путей избавления от социальных и нравственных зол, которые несла с собой эпоха ломки.

Но пессимистические выводы не последние выводы в «Анне Карениной». Издатель «Русского вестника», где печатался роман, обнаружил полнейшее непонимание смысла «Анны Карениной», когда заявил, что со смертью героин роман собственно кончился, «Мысль народная», которая развивается в «Анне Карениной» вместе с «мыслью семейною» и, в сущности, определяет развитие этой семейной мысли, провозглашает жизнеутверждающую народную правду как истинное миропонимание. Именно к нему приходит Левин в эпилоге повествования. Трагедия в «Анне Карениной» побеждается эпосом, оптимистическая философия пересиливает пессимизм.

Мрачный общий фон «Анны Карениной», исполненный зловещих предчувствий, разрывается, когда в роман входит мир крестьянской жизни и труда. И тогда Левину, соприкасающемуся с этим миром, открывается небо — то самое небо, которое еще в «Войне и мире» символизировало постижение истинного смысла бытия, преодоление эгоистических, личных стремлений, разобщающих людей, единение со всем миром. Строй символических образов, свойственных всей художественной системе романа, становится светлым и жизнеутверждающим. Таинственные изменения облака, напоминающего перламутровую раковину, сопровождают и как будто поясняют смысл размышлений Левина о «прелестной» крестьянской жизни; «высокое, безоблачное небо» подтверждает ему справедливость слов, сказанных подавальщиком Федором; «знакомый ему треугольник звезд и . проходящий в середине его. Млечный путь» утверждают в мысли о том, что его жизнь не только не бессмысленна, как была прежде, но имеет несомненный смысл добра, который он властен вложить в нее.

Жизненные судьбы Анны и Левина сопутствуют друг другу в отрицании зла жизни, но резко расходятся в поисках добра. На протяжении всего романа Левин приближается к истокам народного бытия, Анна же самым роковым образом шаг за шагом от них отходит. «Естественная и простая» в начале романа (Анна первых глав говорит только по-русски, нигде не переходя на французскую речь; искренность ее поступков и мыслей противоречит условностям света так же явственно, как сама Анна в сцене на балу противостоит «тюлево-ленто-кружевно-цветной толпе» светских дам; тонкие, почти музыкальные описания русской природы в глубоком психологическом подтексте сопутствуют ей, как бы окутывая ее тем воздухом родины, в котором она только и может жить и дышать), она постепенно утрачивает естественность и простоту: во втором томе появляются французские румяна и английская, французская речь; само заграничное путешествие с Вронским было для Анны попыткой бежать от самой себя. Жизнь Анны как бы надламывается у самых корней и, естественно, увядает.

Образ мыслей положительного героя времени, как он представляется Толстому, противостоит и легкомыслию Облонского, и хищническим повадкам купца Рябинина, и усвоенным Вронским «новым» капиталистическим методам ведения хозяйства. От своего положительного героя Толстой требует в 70-е годы не только заинтересованности народной жизнью, духовного единения с народом (как это было в период создания «Войны и мира»), но и непосредственного труда вместе с крестьянами на земле.

Положительный герой Толстого возмущается праздностью городской жизни, испытывает прямую ненависть к длинным ногтям и огромным запонкам сослуживца Облонского Гриневича, так как эти ногти и запонки служат для него верным признаком нетрудового образа жизни. С явной иронией рассказывается в романе о бесполезной служебной деятельности Облонского и саркастически — о «государственной» службе Каренина, занятого бесплодными проектами устройства быта инородцев и орошения полей Зарайской губернии, В «Анне Карениной» бюрократический аппарат царской России критикуется с гораздо большей резкостью, чем, например, деятельность Сперанского в «Войне и мире». Там Толстой обнаруживал неприложимость либеральных начинаний Сперанского к действительности, чуждость рассудочных построений течению живой жизни; здесь он показывает губительное, мертвящее воздействие бюрократических начинаний, бюрократического образа мыслей на все живое.