Для правильной постановки воспитания Гербарт считает совершенно недостаточным один опыт, одну педагогическую практику. «Одна практика ведет только к рутине», – говорит он, – «она дает крайне ограниченный и ничего не решающий опыт».

Поэтому и может случиться, и случается так, что «старый школьный учитель на закате своих дней, или даже целое поколение и ряды поколений учителей, подвизающихся рядом и один за другим все по тем же или почти тем же колеям, не подозревают о том, что постиг молодой начинающий учитель, благодаря счастливому случаю и правильно рассчитанному опыту на первом же уроке сразу и с полной ясностью». Сам по себе опыт едва ли способен чему-нибудь научить, установить что-нибудь определенное, твердое. Только теория, наука, сообщая определенные точки зрения, «может научить нас, как посредством опыта и наблюдений вопрошать природу, если хотят получать от нее определенные ответы». Потом, педагогический опыт имеет слишком большую длительность, чтобы он мог что-нибудь давать. Чтобы сказать на основании педагогического опыта, что вот такое-то воспитание достигает верно цели, надо, по крайней мере, подождать до половины человеческой жизни. Потому что может оказаться, по мысли Гербарта, что именно такое-то воспитание и дает (впоследствии) наибольше рецидивов (возвратов), по-видимому, уже устраненных недостатков). Итак, один опыт для постановки воспитания недостаточен. Нужна еще и наука о воспитании, необходима теория педагогики, осмысливающая и самый педагогический опыт.

2. Наука о воспитании, ее основы и значение для воспитателя

Наука, по своему содержанию, представляет собой «приведенное в известный порядок собрание положений, составляющих о дно идейное целое и вытекающих, насколько возможно, одно из другого, подобно тому, как следствия вытекают из оснований, основания из первых начал». Отсюда наука, как требующая вывода своих положений из их первооснований, требует, следовательно, философского мышления. И «нигде», – по Гербарту, – «так не нужны широкие философские взгляды, основанные на общих (определяющих, руководящих) идеях, как в педагогике, где будничная работа и индивидуальный опыт сильно суживают горизонт воспитателя».

Собственно, две философских дисциплины должны представить основоначала для педагогики; практическая философия, или этика, которая говорит о назначении и цели человека, и психология, которая исследует природу человека. На основании первой педагогика должна выяснить цели воспитания, ибо цели воспитания, очевидно, определяются по соображению с назначением и целями человеческой жизни вообще. На основании же второй, – психологии, – педагогика должна выяснить средства к выполнению целей воспитания, определить методы и приемы воспитания. Таким образом, «воспитательное дело обязывает мыслящего человека заниматься практической философией и психологией, и, приступая к нему (т. е. к этому делу) со спутанными понятиями, нельзя надеяться на какие-либо успехи». Но, при всем том, Гербарт не склонен свести педагогику на прикладную часть психологии или практической философии. Нет, находясь в тесном соотношении с теми философскими отделами, она, все же, должна сохранять свое самостоятельное положение и самостоятельный путь. «Быть может», – замечает Гербарт, – «было бы лучше, если бы педагогика могла опираться на свои собственные понятия и вырабатывать свои самостоятельные мысли; она могла бы стать тогда центром известного круга исследований и не рисковала бы подчиняться посторонней силе, как далекая завоеванная провинция. Только тогда, когда каждая наука стремится ориентироваться свойственным ей образом и, при том, с такой же энергией, как ее соседки, только тогда могут возникнуть между ними благодетельные взаимоотношения». В философской деятельности Гербарта педагогика и была самостоятельным центром, от которого он исходил в своих психологических и этических исследованиях. Он полагает даже, что если педагогику разрабатывать, как должно, т.е. в философском духе, то она «может мало-помалу выправить даже испорченную философию».

Теории, как системе положений, выведенных из основоначал, системе положений, которая освещает всю целость дела, всю известную область, а следовательно, и теории педагогики, освещающей всю целость вопросов воспитания, Гербарт придает важное значение. «Пусть наука», – говорит Гербарт, – «будет для других очками: для меня она – глаз, и при том лучший глаз, какой только имеют люди, чтобы созерцать свои дела. Науки не непогрешимы в своих учениях, и именно потому они разногласят одна с другой; но их ошибки выдают сами себя, или, по крайней мере, учат быть осторожными в спорных вопросах. Напротив, кто считает себя сильным без науки, тот таит в своих взглядах столь же большие и, даже еще большие ошибки, сам не чувствуя их и, быть может, не давая их чувствовать другим»! . Как во всяком деле и созидании, так и в деле воспитания необходимо именно знать, чего хочешь, когда принимаешься за дело. Этим знанием, этой теорией определяется отчасти и формирование самого опыта дела: «чего ищут, то и видят», справедливо замечает Гербарт.

3. Такт и значение для него науки

Правда, теория или наука педагогики не создает непосредственно искусного педагога в практике воспитания. Искусство воспитания не дается непосредственно теорией. «Теория», – выясняет Гербарт отношения между наукой педагогики и искусством, практикой педагогики, – «теория, в силу присущего ей общего характера, захватывает такое пространство, которого каждый в своей практике затрагивает только бесконечно малую часть; мало того, вследствие своей неопределенности, непосредственно вытекающей из общего характера, она пренебрегает всеми подробностями, всеми индивидуальными условиями, в которых практик каждый раз находится, так же, как всеми индивидуальными приемами, личными соображениями и усилиями, при помощи которых практик должен приспособляться к указанным условиям. Вот почему школа науки всегда дает в одно и тоже время и слишком много, и слишком мало для практики». Между теорией, с ее более или менее общими положениями, и практикой, с индивидуальностью ее условий и приемов, стоит «средний член, именно известный такт, способность быстрого суждения и решения, который не действуя, подобно рутине (какая создается одной практикой), вечно одним и тем же образом, не должна, однако, похваляться (на что, по крайней мере, имела бы право в совершенстве примененная теория) тем, что она может, при строгой последовательности и полном сознании правила, с абсолютной точностью найти то, что нужно для каждого отдельного случая». Т. е. такт отличается подвижностью решений (в противоположность рутине практики) и в то же время некоторой случайностью их и произвольностью (в противоположность бесспорной определенности указаний теории, если бы таковую можно провести до деталей воспитательного дела). Но самая эта способность, делающая из воспитания искусство и из воспитателя художника, формируется не без влияния науки о воспитании, – теории педагогики. Посредством размышлений, соображений, исследований, науки воспитатель подготавливает «себя самого, свою душу, свой ум и свое сердце для того, чтобы правильно воспринимать, понимать, чувствовать и обсуждать те случаи, которые его ожидают, и то положение, в котором он окажется». «Если он наперед затерялся в обширных планах, он сделается игралищем обстоятельств; но, если он вооружен принципами, его опыты будут представляться ему с полной ясностью и каждый раз научат его, что он должен делать. Если он не умеет отличать важного от безразличного, он проглядит то, что необходимо, и будет тратить свои силы на то, что бесполезно. Если он смешивает недостаток образования со слабостью духа, грубость со злостностью, то ежедневно его воспитанники будут ослеплять его и пугать странными загадками. Если он, напротив того, знает существенные пункты, основы своего дела, если он знает главнейшие черты, характеризующие хорошие и дурные задатки юной души, тогда он сумеет предоставить себе и своим воспитанникам всю свободу, необходимую для поддержания веселого настроения, не пренебрегая для этого обязанностями, не ослабляя нравственного воспитания, не давая простора глупости и пороку». «Таким образом», – заключает Гербарт свои замечания о такте и науке педагогики, – «существует подготовка к искусству посредством науки, подготовка ума и сердца, которая предшествует воспитательной работе и благодаря которой опыт, приобретаемый нами исключительно во время этой работы, делается для нас поучительным. Только в деятельности, путем практики научаются искусству, приобретают такт, умение находчивость, ловкость; но и посредством практики искусству научается только тот, кто предварительно изучил науку путем работы мысли усвоил ее себе, уподобил ей себя и наперед определил те впечатления, которые опыт должен произвести на него».