Основные эмпирические черты рая и ада всегда одинаковы: бесконечная радость и счастье рая и бесконечные муки ада, хотя формальная сторона этих представлений изменяется в широких пределах от конкретных образов, напоминающих во всех важных проявлениях земное существование, до совершенно абстрактных метафизических построений.

Современные исследования сознания предлагают новую интересную точку зрения на эту проблему. Во время психоделических сеансов, в спонтанных галлюцинаторных состояниях и в практике экспериментальной психотерапии возникают как экстатические и кошмарные состояния абстрактного характера, так и весьма конкретные видения неба и ада. Большое впечатление производит то обстоятельство, что иногда эти эсхатологические образы и символы имеют отношение к совершенно неизвестной субъекту культурной системе или абсолютно чужды его предыстории. Такие факты поддерживают концепцию Юнга о коллективном и расовом подсознании.

Сообщения людей, имевших опыт клинической смерти или близости смерти, также имеют широкие пределы от описаний абстрактных состояний сознания до детальных картинных видений. Излагая свои ранние наблюдения, Муди подчеркивает именно отсутствие мифологических элементов, таких как «рай и ад». Однако в более позднем дополнении к своей книге он пишет, что находит все больше людей, которые во время столкновений со смертью видели конкретные и детальные архетипические образы райских пейзажей, сияющих городов и роскошных дворцов, экзотических садов и величественных рек. В качестве негативного опыта он приводит описания астральных областей, где обитают смятенные духи, растерянные развоплощенные существа, не сумевшие полностью освободиться от физического мира. Очевидно, вопрос о соотношении абстрактного в посмертном опыте отражает не субъективные различия в интерпретации, а действительное существование разных типов посмертного состояния сознания.

Образы рая и ада как в конкретных, так и в абстрактных воплощениях представляют собой полярные противоположности. Они в некотором смысле негативные отражения друг друга и комплиментарны друг другу. Изображение этих двух обителей мертвых в искусстве всегда подчеркивает их противоположность, как в общей атмосфере, так и в деталях. Небесные царства полны простора, света и свободы. Инфернальные пространства замкнуты, темны, вызывают чувство угнетения и ужаса. Та же полярность касается пейзажа, архитектуры, обитателей и происходящего с умершими.

Небесное царство, или рай, обычно залито белым или золотым светом, там сияют облака и радуги. Природа представлена своими лучшими творениями: плодородной почвой, полями спелого зерна, прекрасными оазисами и парками, роскошными садами и цветущими лугами и т.д.

Та же полярность распространяется и на обитателей неба и ада. Божественные существа изысканно красивы, они эфирные, полупрозрачные, светлые и окружены светящейся аурой или нимбом. Они благожелательны, дают исцеление, помощь и защиту. Демоны или дьяволы черные и мрачные, обладают звериной, ужасающей внешностью. Жестокие и злобные, они воплощают в себе необузданные инстинктивные силы. Этот контраст наиболее ярко выражен в образах верховных существ загробного мира и прекрасно иллюстрируется христианским образом трехглавого Сатаны, пародирующим Святую Троицу.

Последние работы по изучению сознания заставили современную науку изменить свои взгляды на рай и ад. Теперь стало ясно, что они являются состояниями сознания, доступными любому человеку при определенных обстоятельствах. Как указывал Олдос Хаксли в «Небе и аде», наркоманы довольно часто испытывают счастье царства небесного и муки ада. Эти состояния сознания также возникают спонтанно во время душевных расстройств, которые мы называем «острыми психотическими эпизодами». Было выяснено, что видения рая и ада возникают у людей перед клинической смертью. Эти факты говорят о том, что мы должны произвести переоценку нашего отношения к эсхатологической мифологии. Вместо того чтобы считать сведения о рае и аде бесполезным заблуждением, мы должны рассматривать их как бесценное руководство к пребыванию в незнакомом мире, в который каждый из нас войдет рано или поздно.

Психологи и психиатры обычно рассматривали концепции существования сознания после смерти и посмертного путешествия души как продукт примитивного, магического способа мышления или как реакцию на страх перед смертью и конечностью бытия. До недавнего времени предположения о том, что описания посмертных переживаний души могут отражать эмпирическую реальность, мало кто принимал всерьез. Точно так же сообщения шаманов о путешествиях в иные миры, храмовые мистерии и посвятительные обряды «групповое внушение» и «коллективная психопатология». Не только критики религии, но и духовенство и теологи относились к описаниям рая, ада и посмертного пути души как к сведениям исторического и географического характера, а не как к картографии необычных состояний сознания, потому что такая интерпретация казалась несовместимой с научным мировоззрением. Однако в последних современных исследованиях сознания получены данные, говорящие о том, что суждения западной науки о древних и восточных системах мышления и духовной практике несостоятельны.

В период быстрого развития материалистической науки древние верования и концепции эзотерических религий считались наивными и абсурдными.

Только теперь мы снова видим, что мифологии и концепции Бога, рая и ада имеют отношение не к физическим сущностям – событиям, происходящим в определенное время в определенной географической точке, а к психическим реалиям измененного состояния сознания. Эти реалии являются неотъемлемой частью человеческой природы и не могут быть подавлены и отвергаться без серьезного ущерба для качества жизни человека. Для полного осмысления природы человека необходимо признать их существование и изучать их. Руководством в этом исследовании могут служить традиционные представления о загробной жизни.

В настоящее время существуют яркие клинические свидетельства в пользу положений религии и мифологии о том, что биологическая смерть – это начало существования сознания в новой форме. «Карты» начальных стадий этого существования, содержащиеся в мифологической литературе, оказались необычайно точными. Как бы то ни было, эта древняя мудрость имеет другое непосредственное и поддающееся проверке значение – ее отношение к жизни.

Столкновение со смертью в ритуальном контексте или вызванное эмоциональным или физическим кризисом может в обоих случаях погасить страх смерти и привести к трансформации, то есть к более просвещенному и приносящему удовлетворение образу жизни.

Состояние духовного кризиса у шизофреников, когда в них включается элементы процесса «смерть - повторное рождение», могут при правильном их понимании стать уникальным моментом духовного роста и созидания. Сходным образом опыт смерти и возрождения, вызываемый применением психоделических препаратов, может в некоторых случаях радикально изменить отношение человека к смерти и умиранию, облегчить боль и страдания, привести к духовному прозрению.