Удовлетворенность человека своей жизнью напрямую зависит от возможности этого человека к самореализации. Но в любом обществе были и есть некоторые границы, ограничивающие характер и вид этой самореализации. Для восточного сознания утверждение свободы творческой личности предполагало целенаправленное отстранение от общественной власти через устремление к религии, вере, короче говоря, к Богу. Противоположение «поэт – государственная власть» было столь же естественным и само собой разумеющимся, как и убежденность в связи поэта и творческой личности в целом с другим миром, с миром какого-либо божества (в зависимости от государства). А освобождение от личности от государственной власти воспринималось как приближение человека к божеству раскрытие его внутреннего «Я».

Короче говоря, освобождение личности, раскрытие его внутреннего мира предполагало целенаправленное отстранение от государственной власти. При этом «власть земная» и «власть небесная» трактовались как единые в себе начала.

Отстранение от власти автоматом предполагало нищету и бродяжничество. А измена своему нравственному чувству, своей творческой стороне означало вступление на государственную службу или даже на придворную, а это, в свою очередь, естественно, сильно влияло на статус человека в обществе и на его материальное положение. То есть положение получается довольно неприятное, как говорится: у каждой медали две стороны.

Государство (в лице деспота) было носителем социально-политической и экономической власти одновременно. Государство обладало всей полнотой власти, и только оно могло повышать статус человека в обществе, улучшать его положение. За это этот человек отдавал свои возможные творческие силы на пользу государства. В результате для достижения каких-либо благ для себя личность должна была пожертвовать свою «творческую душу» государству. Такая «сделка» сулила многими возможностями. Эдакая продажа души Дьяволу. Сделка быстро окупается, но неизбежно оборачивается внутренней неудовлетворенностью, прямо пропорциональной тому, насколько яркой и одаренной была личность.

Нравственный выбор между хорошим материальным положением и возможностью самореализации, часто определявшей высокий социальный статус (который, правда, не даровался чиновниками или самим деспотом, а завоевывался в глазах простого народа), максимально упрощался и усложнялся одновременно тем, что «центр раздачи» социальных благ находился в руках деспотического государства.

Сосредоточение в руках восточного государства всей полноты социально-экономической и политической власти, при отсутствии способных хоть как-то противостоять ему общественных структур, лишало человека возможности выбора между конкурирующими социальными силами. Выбирать можно было только между правителями различных государств или между претендентами на престол.

Восточная модель построения государства предполагает неразрывное единство власти и всего его аппарата над конкретной личностью. Личность не имела каких-либо гарантированных прав, она полностью зависела от государства и была в его распоряжении.

На Востоке человек не мог, каким бы то ни было образом, преобразовать общественные системы, так как незыблемость государства была прописана у населения в генах и предполагалась самим способ производства. Человек мог действовать в лишь в тех рамках, которые были предусмотрены обществом.

До последней трети I тысячелетия до н.э. на Востоке в основных чертах завершился процесс трансформации раннеклассовых обществ в сословно-классовые или традиционные.

Под раннеклассовым понимают любое эксплуататорское общество доиндустриальной эпохи, в системе которого отсутствует частная собственность на основное средство производства тех времен - землю и на основную массу отчуждаемого у земледельцев натурального прибавочного продукта, а соответственно весьма неразвитыми являются товарно-рыночное производство и эксплуатация человека человеком в рамках отдельных хозяйств. Для него характерна власть-собственность социальной верхушки на природные и трудовые ресурсы, реализующаяся в централизованной организации производства и отчуждения, перераспределения и трансформации натурального прибавочного продукта.

При таких условиях социальный статус человека в решающей степени определяет его имущественное положение. Власть-собственность, система перераспределения, совместный общественный прибавочный продукт со всеми связанными с его обладанием формами подчинения одних групп людей другим находятся в руках определенных лиц, находящихся на самом верху власти. Принципиальное отсутствие возможности выбора между различными ценностными ориентирами (стремление в богатству, знаниям, к ключевым постам в государстве и т.п.) делало невозможным не только противопоставления какого-нибудь конкретного человека власти, но даже и саму постановку вопроса на эту тему. Самореализация человека ограничивалась его статусом и нормами общества, которые он изменить не мог. Это правило распространялось на всех: на чиновников, простых ремесленников и даже на людей, задействованных в «творческой сфере» общества» (архитекторы, живописцы, писатели и т.п.). возможность не участвовать в процессе пищевого производства определялась как минимум гарантированностью прожиточного уровня, а, следовательно, и подопечностью державным структурам.

Естественно, что уже на этой стадии должны были проявляться первые признаки индивидуальности, свободы. Но эти признаки не играли никакой роли и никем всерьез не воспринимались. Кроме того, они сразу же подавлялись общественной системой, основанной на тоталитаризме.

Традиционное общество - как вторая стадия развития докапиталистического эксплуататорского общества - характеризуется уже заметным развитием частнособственнических отношений, лимитированных, впрочем, все еще сохраняющейся, но становящейся кое-где почти номинальной государственной властью-собственностью на землю и другие ресурсы. С этим непосредственно связано появление оказывающейся вне государственных распределительных структур индивидуальной трудовой деятельности, ведущей к некоторому развитию товарно-рыночных отношений и права человека на определенную часть (оставшуюся после уплаты налогов или взносов в общественные фонды) производимого в его хозяйстве прибавочного продукта. Это, естественно, стимулирует и развития рыночных форм эксплуатации человека человеком в рамках частных домохозяйств. При этом редистрибутивная система постепенно трансформируется в налоговый аппарат, усиливается расхождение между социальными статусами, политическими позициями и имущественным достатком отдельных людей. На стадии раннеклассовых обществ формы самореализации человека напрямую зависели от его места в системе общественного разделения труда (обычно передававшемся по наследству), связанным с ним статусом и положением в иерархии раннеполитической структуры, что в целом и определяло его материальный достаток. На сословно-классовой стадии – благодаря некоторому сужению экономических функций государства при развитии частнособственнических отношений и дальнейшем усложнению всех сфер общественной и культурной жизни, творческая натура человека получает возможность раскрыться гораздо сильнее. Теперь положение человека в обществе зависит от качеств человека, где и как он употребил, и где и при каких условиях он с ними оказался. А это, с одной стороны, определяет появление в общественном сознании идеи о самоценности отдельно взятого индивида и его усилий, а с другой – способствует укоренению представления о личностном характере отношений личности с высших сакральных сил.