Ново-огаревский тупик

Ново-огаревские посиделки, как их назвали журналисты, и тот процесс регулирования взаимоотношений бывших союзных и автономных республик, который начался в этой подмосковной резиденции, оставят след не только в отечественной истории. Они, безусловно, станут символом капитуляции центральной власти, развала государственности великой державы, символом разгорания этнических конфликтов, увековечив имя архитектора этого процесса – М.С. Горбачева.

Юридическим оправданием этого должен был стать новый Союзный договор. Необходимость в таком документе назревала все больше по мере того, как постановления правительства СССР и указы президента игнорировались на местах. Этому в многом “помог” сам Горбачев. Решив однажды посетить Прибалтику, генсек прибыл в Таллинн и там, может быть, непроизвольно поддался на провокационные утверждения некоторой части озлобленной националистической интеллигенции, которая распространяла измышления о том, что русские их объедают. С упорством, достойным лучшего применения, генсек начал доказывать, что все совсем наоборот, что Россия кормит Эстонию. Видимо, провокаторам только этого и надо было. Теперь обиделись все слои общества Прибалтийской республики, и началось выяснение того, кто кого кормит. Полился поток грязи на русских. Горбачев мобилизовал тогда экономистов в поддержку своего утверждения. Он приводил цифры, факты, расчеты межотраслевого и межреспубликанского балансов, и чем больше он демонстрировал доказательств, тем упорнее становились его оппоненты. Да и какой народ согласится, чтобы его считали иждивенцем? И какой руководитель станет на этом настаивать? В общем, генсек проиграл, как говорится, по всем статьям, озлобился сам и еще больше разжег антирусские настроения среди эстонцев. Но так и не осознал этого.

Новый договор был следствием развала народного хозяйства, неэффективности внутренней политики, неспособности реализовать декларированные реформы. Но отсюда же вытекало и другое следствие – неспособность руководства страны осуществить намеченные меры, консолидировать силы общества.

Слабость центра, его неспособность руководить державой практически требовали раздачи полномочий более сильным местным лидерам. И в этом многие видели хоть какое-то спасение от гибели. Единственное, на что был способен еще президент СССР, это оставить за собой хотя бы некоторые полномочия, поддерживавшие сам институт президентской власти, и те символы, которые позволили бы сохранить ему лицо. Но чтобы выторговать это для центра, предстояло еще бороться, бороться всеми силами, всеми допустимыми средствами. Для проведения этого поединка и было избрано Ново-Огарево. После революции здесь жили руководитель партии и государства. Работники службы безопасности рассказывали, что когда-то это была дача Ворошилова, затем Хрущева, Черненко. В последние годы ее использовал М.С. Горбачев для “личных домашних” встреч с Р. Рейганом и другими политическими деятелями стран Запада.

В начале 1991 года была сформирована группы специалистов для подготовки проекта Союзного договора. Возглавляли ее вице-президент АН СССР, академик В.Н. Кудрявцев и два представителя президента – бывший первый секретарь Киевского обкома партии Г.И. Ревенко и Г.Х. Шахназаров. Работа эта была длительная и кропотливая. К участию в ней приглашались экономисты, юристы, политологи из разных республик. Но представленный первоначальный вариант нуждался в политической проработке на высоком уровне. Возникла потребность обсудить проект с руководителями союзных и автономных республик и высказать принципиальные замечания. М.С. Горбачев решил собрать всех в загородной резиденции.

(Вопреки всем своим обещаниям, без референдума, с нарушением Конституции СССР республики Прибалтики “отстегнулись” от Союза, образовав прореху в экономике, обороне. Но главное в том, что остались беззащитными сотни тысяч русских, украинцев, белорусов, которых демократствующие лидеры прибалтов не считали за людей)

24 мая 1991 года. День был солнечный, теплый. Микроавтобусы с членами Совета из союзных и автономных республик уже прибыли. Все поднимаются в зал второго этажа. Заседание открывается. Президент СССР предлагает обсудить на нем вопросы, касающиеся названия нового Союзного договора.

В проекте представленного документа предлагается назвать договор “О Союзе суверенных социалистических республик”. Это сохраняет аббревиатуру СССР. Намечается и впредь сохранять федеративное устройство, иметь необходимые центральные органы управления важнейшими отраслями экономики. Собравшиеся хорошо понимают, что подписать Союзный договор не так-то просто. Руководители многих бывших автономий также выступают за подписание документа в качестве суверенного государства. И мнение их выражает Председатель Верховного Совета Татарии М.Ш. Шаймиев. Он настаивает на том, что идти на принятие документа следует при условии самостоятельного подписания договора республикой. Подобные заявления с первого заседания до предела раскалили обстановку. Разговор становится все более открытым. Президент СССР предлагает поработать над проектом документа, сблизить позиции сторон и продолжить обсуждение на следующем заседании.

3 июня 1991 года вновь собирается Совет Федерации. В принципиальных вопросах никто уступать не желает. Постоянно вспыхивают острые перепалки. Заседание завершается за полночь, так и не продвинувшись вперед. 17 июня 1991 года в 15.00 все члены Совета Федерации вновь собрались в Ново-Огарево. Попытка обсуждать каждый отдельный пункт быстро срывается. Создается ситуация, при которой вместо 15 союзных республик может возникнуть более 30 суверенных государств. Договор, который подпишут все республики, входящие в Российскую Федерацию, конечно, не устраивает ее руководство, и потому обсуждение проекта опять предлагается продолжить в другой день.

23 июля в 14.00 вновь собирается Совет Федерации. У президента СССР настроение мрачное. Обстановка в стране продолжает ухудшаться, накал политических страстей крайне высок. В печати усиливается критика М.С. Горбачева. Теперь его критикуют не только слева, но и справа, не только противники, но и соратники. Нервозность председательствующего передается и участникам заседания. Обсуждение вопроса о членстве в Союзе заняло два с половиной часа и дело вперед не продвинулось. Но самый главный вопрос, который должен быть сегодня решен, это о финансовых платежах центру. Б.Н. Ельцин настаивает на одноканальных фиксированных платежах, которые будет отчислять каждая республика. М.С. Горбачев считает, что налог следует собирать центру с каждого предприятия, регулируя долю его отчислений.

- Если мы этого не запишем в договоре, мне здесь делать нечего, - говорит Горбачев и начинает собирать свою папку.

- Не доводите нас до того, чтобы мы решили этот вопрос без вас, - говорит Ельцин.

М.С. Горбачев в смущении, он не знает, что делать. Уйти – смешно. Эта детская выходка большого политика никем не будет понята. Видимо, дома он подумал мало или не учел своего изменившегося положения. Возвращаться будет трудно, а то и невозможно. А это уже политический некроз. Секунды бегут, и зал замер. У генсека даже не остается времени возмутиться словами российского лидера. В последнее мгновение М.С. Горбачев не находит ничего лучшего, как объявить перерыв. Теперь все надежды на ужин.