Однако нельзя сказать, что новые власти России, занявшие во всем вроде бы диаметрально противоположные позиции, чем у бывших властей, освободились от десятилетиями укоренявшихся стереотипов в русском вопросе. Так, необходимо признать, что сформулированная в 20-е годы «теория» и практика «выравнивания» сохраняется в Российской Федерации до сих пор и «предполагает искусственное создание привилегий для всех народов, кроме русского и, естественно, за счет русского». Автор процитированных строк А. Г. Кузьмин считает совершенно ненормальным, когда ныне, в условиях слома прежней общественной системы, 50 % российской территории пытаются «приватизировать» 7 % ее жителей, поскольку границы республик проводились «без опроса населения и везде за счет русских земель». Провозглашение суверенитетов русскими областями автор считает вынужденной мерой: «У них нет другого выхода. Только так они могут уравнять себя в правах с “меньшими”, но “высшими”» (Молодая гвардия. 1994. № 1). Как бы то ни было, в нынешней Российской Федерации меньшинство населения объективно продолжает навязывать всем национально-государственное устройство, построенное по формуле «суверенное государство в составе другого суверенного государства», которое, по сути дела, давно доказало свою нежизнеспособность и должно быть отвергнуто.

Русская республика в проектах государственного переустройства России. Следует обратить внимание на существование проектов, авторы которых, не отрицая в целом результатов большевистского наследия в области национально-государственного переустройства бывшей царской России, предлагают устранить явные несообразности системы за счет создания Республики Русь наряду с другими российскими национально-государственными образованиями. Еще в 1989 году Поэль Карп, обсуждая проблему «метрополии» в советском государстве, утверждал, что все беды России и русских оттого, что в 1922 году, при образовании СССР, не было создано ни союзной, ни автономной Русской республики, и тем самым русским якобы было предоставлено особое «право воплощать государство в его целостности», являть собой «народ метрополии», в то время как остальным народам был навязан неравноправный статус народов «больших или меньших ступенчатых автономий». Отказ от великодержавной роли означал, по П. Карпу, необходимость для русских «создать свой дом, Русскую советскую республику, отдельную от Татарской, Якутской, Чувашской и прочих, входящих ныне в РСФСР, которым тоже пора обрести равные с Белоруссией и Киргизией права». В этом случае Русская республика, также как и русский народ, «станет, наконец, не выше других официально, и не беднее их фактически». Помеха осуществлению этой задачи усматривалась лишь в одном — в нежелании неких влиятельных русских кругов (их рупором представлен В. Г. Распутин в его известном выступлении на Съезде народных депутатов) утратить «особое положение» в Союзе ССР и расстаться с высокомерным заблуждением, что «без них остальные пропадут». «Легко доказать, что не пропадут», — утверждал П. Карп, призывая отказаться от «потайной метрополии», а заодно — от «авантюрных побуждений» наставлять другие народы и отдаться, наконец, заботе о своей земле, обихаживая свою «Русскую республику, — не Российскую, не федеративную, а именно Русскую». В этом виделся залог равенства между народами страны и залог упрочения Союза ССР (Книжное обозрение. 1989. 21 июля).

В числе сторонников создания Русской республики состоит политолог Д. В. Ольшанский, «русский, — как он пишет о себе, — в самом общепринятом смысле слова. Так сказать, потомственный славянин на стыке западно-славянских и поволжско-славянских корней». Он считает, что русские как единый целостный этнос в отличие от других российских народов то ли еще «так толком и не сложился», то ли «уже почти не существует». Определенность в этом вопросе, полагает этот автор, может появиться только в случае, если будем «помогать возрождению русского национального самосознания. Отречемся от старого мира — забудем империю и начнем по камушку, по кирпичику складывать то, без чего жить нельзя», иначе говоря, республику русских. «Давайте, — призывает Ольшанский, — конституируем Русскую республику как центр будущей национальной защищенности и в перспективе межнациональной стабильности всей страны». Для начала почти уже не существующему народу рекомендуется: «Не надо гнаться за размерами территории — достаточно иметь такое государственно-территориальное образование хотя бы в качестве символа. Пусть в границах бывшего Великого княжества Московского. А уж потом люди — те же миллионы “русских” — сами решат, что и зачем им нужно». Появление республики автор оговаривает строгими условиями: эта государственность нужна не в качестве очага «патриотизма», а для того чтобы патриоты реально обустраивали русские земли, поскольку это лучше бесплодной борьбы «за идею» и тем более — бунта перемещенных лиц, апатридов, маргиналов и люмпенов, чьей энергией отчаяния, как подозревает автор, пытаются воспользоваться нехорошие вожаки «патриотов» (Независимая газета. 1992. 16 января; Родина. 1994. № 6). Представляется, однако, что обсуждение вопроса о Русской республике на основе исходных постулатов, граничащих с оскорблением национальных чувств народа, малопродуктивно. Ну, хотя бы потому, что русские за пределами территории бывшего княжества Московского за русских в данном случае определенно не считаются и должны, по логике автора, оставаться объектом политики иных национальных центров.

На наш взгляд, попытки устранить недостатки, имманентные нынешней модели национально-государственного устройства России, и приспособить ее для новых целей национальной политики вряд ли увенчаются успехом. Наиболее действенной может оказаться стратегия, связанная со вторым или третьим блоками предложений по реформированию этого устройства. Выбор между ними может быть сделан после их детальной проработки, всестороннего сравнения достоинств и недостатков каждой из этих моделей.

Из ныне действующих на российской политической арене сил наиболее последовательное неприятие сложившегося национально-государственного устройства России демонстрирует Либерально-демократическая партия. Ее лидер В. В. Жириновский настаивает на том, чтобы быстро, жестко, соответствующим указом закрыть автономные республики и прочие национально-территориальные образования, немедленно восстановить губернии во главе с губернатором и забыть про эту федерацию, как про кошмарный сон. Вновь создаваемые губернии предлагается называть сугубо по территориальному признаку — «скажем, Казанская губерния, а не Татарская. Потому как если в названии есть одна национальность, то другие национальности вроде как в гостях, на птичьих правах» (Известия. 1994. 23 апреля). Позднее (в 1995 г.) он посчитал, что поэтапное мирное восстановление Российского государства предполагает три уровня в его государственно-территориальной структуре: 1) Этническая Россия в расширенных, по сравнению с нынешними, границах с губернским делением ее территории; 2) Российская Федерация, субъектами которой могут стать бывшие союзные республики СССР в их измененных границах; 3) Восточно-Европейская конфедерация, куда вместе с РФ могут войти Сербия, Македония, Болгария, Словакия, Румыния, Венгрия, Польша, Финляндия, Северная Корея, Монголия, Афганистан.