Сценарий второй; восстановление модернизированной версии советской системы. При господствующих сегодня в обществе настроениях такой вариант представляется маловероятным. Вместе с тем возможен определенный возврат к советской практике по тем направлениям, где воздействие радикально-ли­беральных реформ на материальное и социально-культурное положение граж­дан оказалось наиболее болезненным.

Сценарий третий: становление сильной демократии как альтернативы авто­ритаризму. К сожалению, такой поворот событий, открывающий путь для во­влечения большинства граждан в политический процесс, требует создания це­лого ряда предпосылок и потому реален лишь в отдаленной перспективе. Апа­тия и пассивность значительной части граждан, уровень их политической культуры, а также высокая результативность политики манипулирования их сознанием и поведением делают шансы на осуществление его в обозримом бу­дущем крайне незначительными.

Сценарий четвертый', утверждение умеренно авторитарной власти, приме­няющей при необходимости жесткие меры для обеспечения целостности стра­ны, мобилизации ресурсов общества во имя преодоления системного кризиса и поддержания международного статуса России. Этот вариант наиболее веро­ятен: его готово принять общество, уставшее от жизненных невзгод, крими­нала, неразберихи, безволия власти; в его пользу действует острая потребность в консолидации политической элиты; к нему побуждает ущемление интересов России на международной арене.

Укрепление ослабленной российской государственности носит сегодня им­перативный характер. Альтернатива одна — полная потеря управляемости и распад общества под давлением локального, этнонационального, корпоратив­ного, либертарного и других видов партикуляризма. Современный мир сталки­вается с беспрецедентным "вызовом плюрализма". Не только у нас, но и в за­падных демократиях перспектива постмодернистского "плюрализма без гра­ниц" вызывает тревогу за целостность и стабильность общества. Эта тема ста­ла предметом углубленных теоретических изысканий. Тем более она актуальна для современной России, где публичная поли­тика оказалась под прессом групповых и клановых интересов. В этих условиях ради сохранения и упрочения государственности как политического механиз­ма представления публичного интереса в качестве интереса общества в целом приходится идти на такие ограничения политического плюрализма, которые по критериям развитых демократий выглядят антидемократическими. Однако в фазе становления демократии в трансформирующемся обществе они могут быть исторически оправданы в качестве упорядочивающих мер. Это признают и многие западные специалисты по России. Так, в частности, З.Бжезинский, оценивая проводимую В.Путаным политику усиления властной вертикали, указывает, что "ограничения на определенные аспекты той хаотичной свобо­ды, которая утвердилась на волне крушения советской системы", были вызва­ны потребностью в восстановлении законности и порядка.

Надо иметь в виду, что истоки и измерения российского плюрализма су­щественно иные, нежели на Западе. Плюрализм и дробность интересов здесь не столько следствие постиндустриальных тенденций, сколько результат эко­номического и духовного упадка, повлекшего за собой разрушение всей сис­темы социальных идентификаций и солидарностей. На этой почве и произра­стает хаотичное многообразие интересов, чем-то напоминающее неупорядо­ченное броуновское движение, когда все частицы подвержены бесчисленным случайным воздействиям и потому постоянно меняют свое местоположение. За годы реформ перед нашими глазами прошла длинная череда партий, нео­жиданно появлявшихся и столь же быстро исчезавших. Взгляды и позиции индивидуальных участников этого политического калейдоскопа тоже стреми­тельно менялись. Формировались причудливые политические комбинации. Создавались союзы и объединения-однодневки. Обыкновенные российские граждане, в большинстве своем выбитые из привычных социальных ниш, бы­ли лишены возможности свободно (важнейшее условие демократии) опреде­литься в этой системе (точнее, бессистемности) политического беспорядка.

Подобный политический плюрализм отнюдь не способствует демократиче­скому развитию общества. Напротив, он становится разрушителем мостов со­гласия и целостности социума. В такой экстраординарной обстановке предот­вратить сегментацию и распад политической системы можно только одним способом — поставив предел необузданному политическому плюрализму, вве­дя его в рамки ответственной демократии. Как решить эту проблему, не по­рывая с демократическим курсом развития, который невозможен без полити­ческого плюрализма? Именно с этим вопросом и сталкивается сегодня рос­сийское общество, где после десятилетия разгула полуанархического плюра­лизма возникла необходимость упорядочить хаос частных и групповых инте­ресов в нормативных границах правового демократического государства.

Думается, что в политике нынешней российской власти присутствуют и да­же в какой-то мере срастаются два компонента: укрепление государственнос­ти и усиление авторитарных тенденций. Разделить эти две составляющие чрезвычайно трудно. Во всяком случае, в действиях Президента грань между ними ясно не просматривается. Тем не менее, выбор должен быть сделан. Об­щество приближается к бифуркационной точке, когда надо будет определить­ся: либо новый тур демократических перемен, либо ужесточение авторитариз­ма. От этой точки власть может эволюционировать либо к сильной демокра­тии, либо к неприкрытому авторитаризму. В каком направлении пойдет раз­витие, зависит от общей динамики политической жизни, от конфигурации сил на политической арене, что, естественно, связано с решением всего ком­плекса экономических и социальных проблем.

К сожалению, антиномичность дилеммы демократия versus авторитаризм затрудняет выбор. Все больше признаков того, что движение к точке бифур­кации замедляется. Возникает некое неустойчивое равновесие, своего рода "бифуркационный застой". В любом случае есть немало оснований предпола­гать, что в вязкой трясине авторитарно-демократической антиномичности вы­бор пути политического развития России снова будет смазан, растянется по времени, распадется на чередующиеся этапы прорывов к демократии, попят­ных шагов к авторитарной практике, застойных стадий равновесия.

Подтолкнуть общество, "зависшее" между демократией и авторитаризмом, к решающему выбору могла бы демократическая энергетика гражданского об­щества. Это позволило бы уравновесить усиление вертикали власти развити­ем системы горизонтальных сетевых связей гражданских институтов и объеди­нений. Однако здесь мы сталкиваемся с другой антиномичной дилеммой:

гражданское общество versus система корпоративистских отношений.

Горбачевская перестройка дала толчок формированию в России граждан­ского общества. Частные интересы высвободились из-под пресса государст­венной монополии на собственность, наметились главные линии их структу­рирования. Возникли многочисленные самодеятельные организации, объединения, ассоциации, их деятельность получила вполне удовлетворительную нормативно-правовую базу.