Позиции националистов очень прочны. Ещё в 2005 году десятки тысяч националистов «вышли на улицы, выкрикивая антиевропейские лозунги, участники демонстрации несли плакаты с надписями "Мы не верим в ЕС" и "Нет Евросоюзу, нет США, только полностью независимая националистская Турция"»[254].

Наконец, раскол наблюдается и в высшей школе, причём как среди студенчества, так и среди профессуры. Директор Института изучения Восточного Средиземноморья и тюрко-иранского мира, французский профессор турецкого происхождения Семих Ванер – один из наиболее последовательных сторонников интеграции в ЕС – считал, что «у Турции нет проблем, просто Европа не готова принять мусульманскую страну»[255]. Но Турция в свою очередь должна пойти Европе навстречу в деле объединения Кипра. С неожиданной идеей ещё в 2005 году выступил профессор Сахин Алпай, который считает, что ради дела присоединения к ЕС можно поступиться принципами и примириться с Арменией[256].

Противоположны и позиции интеллигенции. Например, знаменитый турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии Орхан Памук заявил, что сам Ататюрк «мечтал бы о членстве в Евросоюзе»[257], что «Европа невообразима без Турции, а Турция — без мечты о Европе»[258]. Немецкая писательница и философ турецкого происхождения Хилаль Сезгин также считает, что Турция должна быть в ЕС, более того, Сезгин полагает, что тезис о культурной идентичности Европы неверен, и что многие культурные достижения Европы – не более чем заимствования того, что пришло с Востока[259]. Ей оппонирует европейская писательница турецкого происхождения Элиф Шафак: «Антизападный жесткий курс в Турции и антитурецкие настроения в Европе имеют много общего. Совместить ислам и западную демократию невозможно. И те и другие — против членства Турции в ЕС»[260].

Один из основателей газеты «Заман» Али Унал считает, что у Турции огромный потенциал, которым Европа вроде бы и хочет воспользоваться, но в то же время опасается его с точки зрения конкуренции[261].

На рубеже 2009-2010 годов появились первые тенденции к постепенному отказу руководства Партии справедливости и развития от политики, нацеленной на вступление в ЕС.

Ещё в 2008 году Турция всерьёз планировала ввести войска в Северный Ирак для «окончательного решения» курдского вопроса. Эрдоан предупредил еврочиновников, что угрожать прекращением переговоров о вступлении в ЕС бессмысленно. Впрочем, руководство Турции в итоге приняло решение отказаться от военных действий[262].

В декабре 2009 года Конституционный суд Турции принял решение о закрытии «Партии демократического общества» – главной политической силы курдов, члены которой были признаны виновными в связях с повстанцами. ЕС и США мгновенно выразили свою обеспокоенность[263]. Интересно то, что содействовать закрытию курдской радиостанции пообещал Андерс Фог Расмуссен, датский премьер-министр, в обмен на согласие Турции утвердить его кандидатуру на пост генсека НАТО[264].

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов выразил мнение, что Турция, которая «действительно прилагала очень большие усилия по евроинтеграции и по сближению с Евросоюзом, сейчас, в общем-то, понимает, что это почти бесперспективно, и, продолжая стремиться в Евросоюз, начинает осматриваться вокруг в поисках самостоятельной роли»[265].

Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу и вовсе предложил создать Евразийский союз как альтернативу ЕС[266], ключевым условием которого он выделил «неплохие отношения между Турцией и Россией»[267]. При этом ещё 5 января 2010 года на конференции турецких послов в Анкаре он заявил, что «турецкая дипломатия должна подготовиться к тому, что Турция станет членом ЕС в 2023 году и войдет в десятку стран, лидирующих по экономике в мире»[268].

Высшее руководство Турции всё больше понимает, что переговоры с ЕС напоминает дипломатические игры, где одна из сторон намеренно затягивает переговоры, тогда как вторая выполняет одно требование за другим. Как итог, у ЕС остались только те требования, выполнить которые Турция на данный момент не может.

Гюль в октябре 2009 года даже обмолвился о том, что Турция может пойти путём Норвегии и отказаться от членства в ЕС[269]. Всё на той же конференции в Париже на тему «Франко-турецкое партнерство: наращивание мощи в Европе и в мире», организованном ТЮСИАД совместно с французской ассоциацией предпринимателей МЕДЕФ Гюль заявил, что Франции следовало бы быть довольной, что она имеет столь сильного партнёра, как Турция, так как «деятельность со слабым партнером ограничена»[270].

Последовательно настроен Эрдоан, который самоуверенно заявил, что «в не зависимости от того, примете вы Турцию или нет, она всегда в ЕС», напомнив о 5 миллионах турок, проживающих на территории ЕС[271]. Турецкий лидер продолжает критиковать политику «двойных стандартов», которую ЕС применяет в отношении стран-кандидатов. С его позицией сложно спорить, учитывая, что в последние годы в ЕС были приняты государства, которые являются не более чем балластом для Европы. Более того, хорошо известна позиция турецкого премьера, согласно которой ЕС нуждается в Турции больше, чем она в ЕС[272].

Теперь в вопросе Турции явственно наметились два лагеря. Франция, Германия и Австрия выступают за пресловутое «привилегированное членство», на которое Турция реагирует весьма болезненно. Давутоглу вслед за Эрдоаном заявил, что Турция станет «либо полноправным членом ЕС, либо не войдёт в него вообще»[273]. Выгодно для Турции то, что в 2009 году при посредничестве Швеции и США позиция Саркози несколько смягчилась; более того, госсекретарём Франции по европейским делам стал Пьер Лелуш, который известен своим хорошим отношением к Турции[274].

Иного мнения придерживаются Великобритания, Польша, Португалия и Испания, что позволяет предположить, что проблема не в том, что ЕС – христианский клуб (та же Албания, в которой мусульманское население составляет свыше 2 миллионов (70%) вполне возможно вступит в ЕС, причём скорее всего даже раньше Турции) или не в том, что европейцы не считают Турцию европейской страной. Более того, в 2006 году с поддержкой интеграции Турции в ЕС выступил даже Папа Римский Бенедикт XVI[275].

Впрочем, возможно религиозный фактор «всплывает» только в паре с ещё одним «скрытым препятствием, являющимся ещё одним официально не упоминаемым фактором – популяция Турции, вернее, её количество. ЕС опасается, что турки наводнят Европу (в 2008 году население Турции составляло почти 75 миллионов человек[276], а к 2020 году Турция выйдет на первое место в Европе по численности населения), что будет опасно не только с точки зрения внутриевропейской миграции, но и с точки зрения политики – депутатская квота в Европарламенте, как известно, определяется количеством населения.

А вот юридический фактор, похоже, занимает руководство ЕС меньше, так как за время правления Белой партии законодательство Турции настолько приблизилось к европейским стандартам демократии, что туркам осталось только принять новую конституцию взамен старой 1980 года, разработанной Генштабом Турции. Это требование было выражено европейскими послами Эрдоану 10 февраля 2010 года[277].