Легитимность власти в состоянии квазигосударственности – один из самых проблемных вопросов становления квазигосударства. Власть в таком политическом образовании нередко носит харизматический, а в последующем – традиционный (легитимно традиционный, когда само соблюдение законности становится традицией) характер с возможными «вспышками» харизматичности. Вождь стремится создать и утвердить необходимые государственные атрибуты – армию (дружину), систему судебных институтов (часто традиционалистского типа) и т.д. Однако на стадии квазигосударственности еще достаточно сложно обеспечить функционирование собственно государственных механизмов власти в силу ее кланового происхождения и изменчивости принципа наследования. Вождь (лидер) использует для осуществления властных функций сложившийся родоплеменной аппарат управления, который при этом может носить вполне цивилизованные названия.

Любая попытка прервать такую практику (или «перепрыгнуть» через нее) в конечном счете все равно приводит общество к возвращению в лоно клановых отношений, если это общество не прошло в своем историческом движении стадию квазигосударственности. Только в последующем, на стадии современного, «зрелого» государства, формируется отделенность аппарата управления от общества как имманентное свойство политической власти на стадии формирования бюрократического государства.

В квазигосударстве каждое из входящих в него этнических и субэтнических образований управляется по своим обычаям. Там же, где местные традиции пересекаются, не согласуясь друг с другом, вступая в противоречия, оказывается необходимым нисходящее правовое регулирование. Его осуществляет политический лидер, установки которого, по сути, становятся источником права; но сам он, обосновывая управленческие и судебные решения, апеллирует к традициям своего этноса, к опыту предшественников и к логике событий. В конце концов складываются самостоятельные традиции политического управления, которые могут быть затем фиксированы в законодательных актах. Квазигосударству свойственны попытки либо скоррелировать названные традиции с этнической психологией, либо отказаться от следования традициям, в т.ч. под предлогом формального согласия на это входящих в него этнических образований.

Определение ситуации с легитимацией государственной власти, даваемое Лукичевым П.Н. и Скориком А.П., фиксирует тенденцию к усилению этноцентрических и националистических настроений. Принимая во внимание усиление процессов интеграции в современном мире, такое геополитическое «дробление» крайне неблагоприятно скажется на ситуации в регионе и мире в целом.

Возникновение новых субъектов международного права в результате распада федеративных государств в начале 90-х показало, что применение института признания в отношении распадающихся частей данных государств имеет свою специфику и отличается от возможной ситуации с признанием в унитарных государствах. Специфика признания государств, образовавшихся в результате распада федераций в начале 90-х заключалась в том, что субъекты и советской, и югославской федераций, будучи в составе СССР и СФРЮ соответственно, обладали определенной международной правосубъектностью, хотя и формальной. Конституции СССР 1977 г. и Югославии 1974 г. предоставляли субъектам федерации формальное право выхода из федерации.

Процесс демократизации, охвативший в конце 80-х г.г. XX в всю Восточную Европу, способствовал республикам СССР и СФРЮ выдвинуть требования о превращении указанных прав в реальные и как конечный результат постановку вопроса о выходе из состава федерации и получении международного правового признания. Наличие компетентных органов власти, четко очерченных межреспубликанских границ, высокого статуса союзной республики создавали благоприятные условия для требований о международно-правовом признании. Очевидно, что таких условий не существует в ситуации с унитарным государством.

Правильное разрешение вопроса о правовом статусе квазигосударственных образований возможно в контексте норм и принципов международного права и, прежде всего, принципа сохранения территориальной целостности государств. Эта проблема неразрывно связана с принципом самоопределения народов (наций). Не отрицая в целом за национальными меньшинствами, населяющими квазигосударства, права на самоопределение, очевидно, что данный принцип должен проводиться в жизнь в приемлемых и цивилизованных формах, с учетом суверенных прав государств, частью которых они являются.

Своеобразный выход из этой непростой правовой и политической ситуации предлагает федералистское движение. Евразийский федерализм основан на традиционалистском теоретико-методологическом базисе, отрицающем безальтернативность государств-наций и присущих им либерально-демократических форм территориального устройства и национального суверенитета. Современный кризис национальной государственности в условиях глобализации интерпретируется в евразийском контексте как «исторический шанс» для перехода или возврата к иным, более традиционным, квазиимперским моделям политико-правовой организации публичной власти, одинаково противоположным как политико-правовым институтам государства-нации, так и глобального, космополитического мирового порядка.

Главными факторами стали тесно взаимосвязанные процессы однополярной глобализации и локального национализма. Возможности национального государства подрываются такими проявлениями, как транснациональность, возникновение космополитического права, формирование международных финансовых рынков и т.д. По афористическому выражению одного из англо-саксонских политологов, «национальные государства становятся слишком маленькими для больших житейских проблем и слишком большими для маленьких».

Для рационализации взаимоотношений между конфликтующими сторонами в процессе обретения квазигосударствами правового статуса и международного признания необходимо отказаться от жесткой ориентации на унитарное государство и широко задействовать принцип федерализма. Для этого необходимо переосмыслить и содержательно развить целый ряд устоявшихся понятий, например, таких, как понятие «субсидиарности» .

Анализ конституционного устройства современных федеративных государств Европы позволяет сделать вывод, что именно принципы добровольности, суверенитета и субсидиарности, лежат в основе конституционного устройства успешных федераций. По мнению члена президиума Академии парламентского корпуса РФ, автора многих аналитических статей на тему федерализма С.Е. Шилова правовое обеспечение постулатов федерализма базируется в РФ на следующих пяти принципах субсидиарности: «Народ первичен, государство производно»; «Народ – источник социально-правовых систем «История – это смена социально-правовых систем»; «Право, закон первичны, экономика производна»; «Международное право первично, межгосударственное право производно».

В своей статье «Федерализм и локальная демократия в ФРГ» Ю.Ю. Бальций обращает внимание на изложенные С.Е. Шиловым принципы и замечает, что упомянутые выше пять принципов субсидиарности являются тем прочным фундаментом, на котором возможно возведение федерации. Главное, по словам автора, на что нельзя не обратить внимание в связи с описанием принципов субсидиарности, состоит в том, что эти принципы на деле позволяют реально утвердить фундаментальные идеалы, ценности и нормы, выраженные опытом человечества в современной действительности. Прежде всего, пишет Ю.Ю. Бальций, это право народа (как единственного и главного субъекта мировой истории) на самоопределение в истории, право на саморазвитие, право на самоуправление, это равные права народов вне зависимости от занимаемой территории проживания, от государственной и территориальной разобщенности, от численности населения, от вероисповедания; право на устойчивое социальное и экономическое развитие, право на культуру, образование и язык, право на экологически устойчивое и безопасное развитие.