И где слово вечно ново,

Ибо устным было слово.

Или в обращении к Хафизу в стихотворении «Вторение»:

Пускай я весь - твое лишь отражение,

В твой ритм и строй хочу всецело влиться,

Постигнуть суть и дать ей выражение,

А звуки – ни один не повторится,

Иль суть иную даст их сопряжение,

Как у тебя, кем сам Аллах гордится.

В «Диване» три образа являются основными: образ Поэта, носителя Высшей Правды, образ вечно живого, умирающего и возрождающегося поэтического Слова - “ Stirb und Werde” , образ непрестанного служения Идеалу.

Первый раскрывается нам в предпоследней строфе «Хеджры» . где упоминается гурия стоящая, подобно апостолу Павлу, у райских ворот, допуская в рай лишь героев, отдавших свою жизнь в борьбе за веру, за Идеал. У Гете это не религиозное верование, а вера в Идеал, в Мечту. Те, кто был Идеалу верен, заслуживают рая. Затем образ находит продолжение в «Книге Рая». Гурия спрашивает у поэта, стучащегося в двери рая, чем же он может доказать свою верность Высшей Правде, свое право быть в раю. Поэт отвечает:

Распахни врата мне пошире,

Не глумись над пришлецом.

Человеком был я в мире,

Это значит – был борцом.

Не правда ли, это напоминает строки из «Фауста»:

Лишь тот достоин счастья и свободы,

Кто каждый день идет за них на бой!

В отдельном стихотворении, в котором используются образы мотылька и свечи их «Бустана» Саади, Гете объясняет, в чем благость поэта. Это стихотворение «Блаженное томление» - одно из лучших в «Диване». В нем раскрывается второй из основных образов - образ вечно живого поэтического Слова –дела.

Скрыть от всех! Подымут травлю!

Только мудрым тайну вверьте:

Все живое я прославлю,

Что стремится в пламень смерти.

И после изображения гибели мотылька Гете произносит:”Stirb und Werde!” – “Умри – и возродись!”. Вот она, сокровенная романтика Гете – каждодневная борьба за Идеал, за Мечту! “Каждодневно – трудное служенье!” .Вечное обновление, круговорот жизни и смерти:

И доколь ты не поймешь:

Смерть для жизни новой,

Хмурым гостем ты живешь

На земле суровой.

Самоотверженность ради вечной жизни в Слове, которое переживет века, смерть в борьбе за Идеал, который с физической смертью человека не гибнет, а побеждает – такова истинная победа над смертью таково высшее торжество жизни как Идеала, такова победа внутреннего мира над внешним. Эта непрестанная борьба за Идеал, служение ему – третий основной образ “Дивана”.” Каждодневно – трудное служенье!”

В первой книге “Дивана” – “ Моганни –наме” – “Книге певца” - указаны четыре стихии,питающие поэтическое вдохновение. Это Любовь, Ненависть, Вино и Меч.Каждая из стихий представлена в соответствующей книге

Любовь - “Эшк –наме” – “Книга любви”, “Зулейка - наме” – “Книга Зулейки”

Ненависть - “Рендж –наме” – “Книга недовольства”

Вино - “Саки –наме” – “Книга кравчего”

Меч - “Тимур –наме” – “Книга Тимура”.

И все остальные книги “Дивана” - “Моганни-наме”, ”Хафиз-наме”, “Тефкир – наме” - “Книга размышлений”, “ Масаль-наме” - “Книга притчей”, ”Хикмет - наме” – “Книга изречений”, “Парси – наме”- “Книга Парса”, “Хулд-наме” – “ Книга Рая” – проникнуты поэзией,порожденной четырьмя стихиями, и являются внушением непрестанного, повседневного служения поэта Идеалу. “Диван” по своему основному содержанию связан с кругом идей “Фауста”, с философией активного гуманизма и борьбы за Человека.

Гете сумел органически слить воедино передовые идеи Запада своего времени и “седого” Востока, сплавить формальные художественные особенности восточной и западной поэтики и создать глубоко гуманистический западно-восточный синтез.” Богу принадлежит Восток, богу принадлежит и Запад” - цитата из Корана, особенно любимая Гете. И еще:

Orient und Occident

Sind nicht mehr zu trennen.

Восток и Запад уж более неразделимы.

Рассмотрим отдельно еще два раздела ЗВД – «Книгу Зулейки» и «Книгу Рая», без которых анализ «Дивана» был бы неполон.

Если «Диван» в целом можно назвать, несколько расширив формулировку немецкого гетеведа К. Бурдаха, произведением скрытой политической лирики, то «Книга Зулейки» - произведение интимнейшей лирики. Любовь, страсть в о всех ее нежнейших и самых тончайших проявлениях – чувство общечеловеческое, здесь растворяются Запад и Восток, здесь название ЗВД следует рассматривать лишь как синоним понятия «Общечеловеческая книга», то есть и западный и восточный. Тут Гете говорит об общечеловеческом значении культуры, будь то культура западная или восточная.

И все же «Книга Зулейки» – это также часть «Дивана», произведение, которое в качестве художественной формы (здесь-то действительно только формы)избрало восточную поэтику. Отсюда и центральные герои - Хатем и Зулейка, весьма вольное толкование традиционных восточных героев, и расцвеченная всеми цветами радуги восточная ткань книги. Две арабские традиции любовной газели – омаритскую с лейтмотивом «любовь – наслаждение» и азраитскую, по названию племени азров, которые, по выражению Гейне, «полюбив, умирали», с лейтмотивом «любовь - страдание» объединил и преодолел Хафиз в своем творчестве; в его газели любовь – высшее наслаждение, самозабвенное, всепоглощающее чувство, переходящее в философское восприятие мира. Именно эту традицию Хафиза развил по-своему Гете в «Книге Зулейки», и это делает ее еще одной из форм западно-восточного синтеза.

«Книга Рая» интересна тем, что в ее форме переплетены глубокое и серьезное с веселым и смешным. С одной стороны, самые сокровенные мысли о борьбе за человеческие идеалы, о миссии поэта, о бессмертии стихов, с другой – беспощадная издевка над филистерством, пошлостью, соединенная с некой бравадой против достопочтенных мещан.

Пусть же и собачка, лая,

Поспешает за уловом.

Именно такое неожиданное соединение высокого стиля с низким, поэтического с обыденным было в традициях Хафиза и других восточных поэтов, На что Гете также обратил внимание в своих «Примечаниях». И эта особенность «Книги Рая», опирающаяся на восточную образность, лишний раз показывает специфику западно-восточного синтеза в творчестве Гете. На Востоке поэт ищет истоки гуманистической идеи, доводившей почитание человека до его обожествления и универсализировавшей человеческую любовь в хафизовском смысле слова, определяя ее как основу мира и жизни. Это та тема, что красной нитью проходит через все творчество Гете вообще и через ЗВД в частности; то, к чему стремились романтики.

В синтезе Гете гуманистические, художественные и нравственные категории, связанные с реальной историей и обозначенные соответственно как «Восток« и «Запад», не просто сосуществуют, они органически слиты в единый литературно-художественный, культурный сплав.

Вместе с тем, формирование в творчестве Гете западно-восточного синтеза дает повод литературоведам искать его истоки и разнообразные формы на разных этапах развития мирового литературного процесса. Выражение этого синтеза характерно, например, для Байрона. Пушкина. Кроме того, этот синтез присущ целым литературам, в частности, в древности – эллинистической.